"Цель вижу! (Дилогия)"

- Это я виноват, Зоя… - Ответил старшина, и опустил глаза, не выдержав ее пристального взгляда. - Я не успел… Всего-то секунды не хватило…

- Уж лучше бы этот гад меня застрелил, чем его…

- Иван решил иначе, Зоя… Он тебя спас… Спас твою жизнь…

- А для чего? Для чего она мне, Петя?

Она медленно развернула свой сверток, и взяла в руки зеленые полевые погоны с нашитыми на них красным галуном старшинскими «молотками»…

- Давай помогу! - Вскочил разведчик.

Он взял из рук женщины ее погоны, и прикрепил их на положенное им место, застегнув пуговички…

А она так и продолжала сидеть, как кукла…

- Не грусти, Зоя… Ваня сам решил, кому из вас жить дальше…

- Да только меня не спросил!.. А вот если бы спросил, то я бы и ответить не смогла бы! Для чего она мне, эта жизнь?

Разведчик внимательно посмотрел на женщину:

- Не дури, Зоя!.. Для семьи! Ты ж молодая еще!

- Молодая… - Хмыкнула женщина в ответ. - Свои «сорок», я уж давно разменяла, Петро…

- Ну и что? Знаешь, как говорят? «Сорок пять - баба ягодка опять!»… Вот закончится война, вернешься…

- Так ведь некуда мне возвращаться, Петя… Знаешь же… Сколь раз с тобой об этом уже разговаривали… - Вздохнула женщина, и разведчик услышал, как ее голос слегка дрогнул. - Муж, капитан-пограничник, еще в начале лета 42-го погиб… Где-то под Харьковом… Я даже не знаю места, где он лежит… А дочь… Машку я сама не уберегла… Век себе этого не прощу… Учила ее, думала, что станет девчонка хорошим снайпером, и за отца поквитается… Да видно плохо учила, Петя… Весь наш снайперский взвод, у той речки лег… Все мои девчонки… Так что… Некуда мне возвращаться, Петя, нет у меня никого… Да и дома нет… В мой дом в Киеве, в 41-ом прямо на моих глазах две бомбы попало… Одни руины остались…

- Так будет еще! - Сказал старшина. - Обязательно будет!..

***

…Но «Золотая», как видно опять ушла в свои воспоминания, и уже опять окунулась в их водоворот… …Это случилось уже к самому концу сентября 42-го… …Лейтенант Сизова быстро шла по затемненной аллее к офицерскому общежитию после вечерней поверки взвода, и лунный свет, пробиваясь сквозь густую листву, слабо освещал ее дорогу…

День был тяжелый - напряженные занятия вымотали не только курсанток, но саму Сизову, и она хотела побыстрее добраться до своей скрипучей койки…

Он подошла к крыльцу общежития, почти бегом преодолела ступени, рывком открыла дверь и скрылась за ней внутри здания…

Уже проходя по коридору, с его гулкими деревянными полами, она на ходу сняла пилотку, расстегнула воротник гимнастерки, и тут…

Открылась дверь одной из комнат, из нее вышла пожилая старший сержант - комендант общежития, и медленно прикрыла за собой дверь… Она шла навстречу Миле, с глазами полными слез…

Лейтенант резко остановилась и спросила пожилую женщину тревожным голосом:

- Что-то случилось, Анна Матвеевна?

Комендант терла носовым платком покрасневшие глаза и сокрушенно махнула рукой:

- Ну что за человек такой. Из железа она, что ли? - И опять всхлипнула. - Ты не ходи туда, Мила. Пусть она сейчас одна побудет…

- Да о чем вы, Анна Матвеевна?

- Зоя… Твоя старшина Морозова… «Похоронку» она сегодня получила… На мужа… Стоит как памятник - ни единой слезинки не проронила!.. Плохо это, Милочка! Очень плохо!.. Нельзя бабе все в себе держать… Никак нельзя!.. Эх, горе то какое… А тебе опять ничего с почтой не пришло… Уж лучше ничего чем такое…

Комендант, сокрушенно качая головой, пошла к выходу к выходу, а Мила, словно окаменев, осталась стоять посреди пустого коридора…

«…Вот оно как!.. - Думала она. - Что же теперь будет?..»

Она медленно подошла к комнате, в которой жила Морозова, остановилась около закрытой двери, и, помедлив немного, осторожно открыла ее, вошла в темную, неосвещенную комнату и увидела…

Темный силуэт женской фигуры напротив окна… …Морозова, без ремня и с непокрытой головой стояла у окна спиной к дверям, глубоко засунув руки в карманы галифе, и смотрела в окно…

Слабый свет от, стоящего напротив общежития фонаря, тускло освещал в комнату, и…

Неподвижный, застывший, отсутствующий взгляд старшины, и плотно сжатые губы… Лицо Морозовой в эти минуты напоминало неподвижную гипсовую маску…

Людмила тихо приблизилась к Морозовой, и, молча, не проронив ни слова, становилась у нее за спиной.

Старшина даже не пошевелилась на это «вторжение» - в своих мыслях она была очень далеко от этой комнаты с аскетичным, солдатским убранством…

Мила огляделась по сторонам и, заметив белеющий на столе лист смятой бумаги, протянула у нему руку, но… В самый последний момент отдернула ее, словно обожглась кипятком…

Морозова, видимо услышав, наконец, шорохи за своей спиной, повернула голову в сторону Милы, и посмотрела на лейтенанта спокойным, немигающим взглядом…

А Сизова… Она стояла в растерянности, и ее, широко раскрытые глаза, были полны слез…

Старшина, словно оценивала заново, долго всматривалась в лицо своей бывшей ученицы, а потом опять опустила голову и отвернулась к окну…

И тогда Мила подошла к этой, уже давно родной ей женщине, осторожно обняла ее сзади, приникла головой, и стала, молча, гладить рукой по плечу…