Цель – Перл-Харбор

Сухарев еще раз глянул на капитана. Нет, не похоже. Не похоже, чтобы такой человек мог бросить раненого просто так. По трусости или ради выгоды… Его в полку уважали. Вон, даже к ордену представили, на новую должность рекомендовали. Замкомполка, а там и до командира полка рукой подать.

Но ведь он взял с собой Майского. Значит, на его совести смерть младшего сержанта. Виновен – должен отвечать. Должен нести наказание, иначе все теряет смысл. Все, на чем держится дисциплина в армии, на чем держится государство.

Неотвратимость наказания.

Защита невиновного и наказание виноватого. И все перед законом равны: солдаты и генералы – все. Побежал солдат во время боя, струсил – виновен. Под суд. Или даже пристрелить его во время боя, если оказался он не только трусом, но и паникером.

Командир не просто имеет право, но даже обязан это сделать. Обязан. А если командир побежал? Струсил, попытался спрятаться, отсидеться в окопе? И его нужно наказывать. Сорвать петлицы и нарукавные знаки перед строем его подразделения или даже части… И спросить у бойцов – оставить ему жизнь, дать шанс, отправить в бой или кончить прямо здесь, у них на глазах?

Это честно. Это правильно.

Сухарев видел таких командиров, даже задержал нескольких, когда в составе передвижной комендатуры отлавливал дезертиров в толпе беженцев и бесконечного потока отступающих. Полковник, нацепивший гимнастерку рядового, майор, пытавшийся прикинуться штатским… Было? Было… Было.

Недавно сообщили, что арестован генерал армии Павлов и другие начальники Западного фронта. Будут наказаны… Будут, обязательно будут. Иначе как?

Если солдат виновен – его наказывают. Если взводный допустил поражение своего взвода, недоглядел за противником, не обеспечил бойцов боеприпасами – его наказывают. А генералы что, из другого теста?

Нет.

Если неправильно командовал, если по его вине погибли люди, если враг из-за его плохого командования занял советский город, прорвался в тыл других советских войск – жалеть генерала? Нет, никогда.

Сухарев с самого начала войны думал об этом. Пытался понять – как все получилось, как прозевали удар. Генералы проглядели, иначе не получалось объяснить.

Тот самый полковник, переодевшийся в рядового, кричал, правда, в истерике, что это Сталин, что это он виновен в разгроме… Ему ведь сообщали. Сам полковник наверх писал рапорты…

Сталин?

Конечно, на него все можно свалить. Не послушал, не сделал. Но подождите, товарищи дорогие, как же все просто у вас получается. Если виновен Сталин, то он везде виноват – и на Западном фронте, и Южном, и на Юго-Западном… Одинаково виноват. Но ведь не одинаково получилось.

Западный фронт, фронт генерала армии Павлова – разгромлен полностью. Уничтожен. Бои идут уже возле Смоленска. А Юго-Западный – дерется. Отступает перед превосходящими силами немцев, но дерется. Не потерял всю авиацию на аэродромах в первый день войны. Только Западный вот так пострадал…

Сталин там виноват? А на Юго-Западном – не виноват? Или Кирпонос сумел исправить ошибки партии и правительства? Каждый должен отвечать. Вот, скажем, боец. Поставили его на пост, не предупредили, что враг может напасть. Нет, в принципе, каждый боец знает, что враг может напасть, должен к этому готовиться, но то, что вот этой ночью враг нападет – бойца не предупредили. Не смогли, не успели – неважно…

Важно то, что солдат… Проспал. И его зарезали спящим. Командир виноват? Нет, виноват, конечно, что не разглядел в бойце слабость, расхлябанность… Но его вина куда меньше, чем вина самого часового. Проспал, сам проспал, по своей вине…

Или не проспал, а увидел супостата, схватился за винтовку, только она не выстрелила. Не почистил ее солдат. Не починил перед караулом. Опять виноват. Ви-но-ват!

А генерал и его дивизия-армия-фронт? Это тот же солдат и винтовка. Дали генералу армию, сказали: вот, воюй, это твое оружие. А если генерал проспал или довел свое оружие до такого состояния, что оно и стрелять не смогло… или стреляло плохо… Виноват – должен быть наказан.

Это Сухарев понял, это считал правильным. А все остальное… Все остальное – потом. И мысли о том, что эти его мысли о виновности генералов, они ведь тоже… не совсем закончены.

Если генералу вручили фронт, как оружие, то всю Красную Армию советский народ вручил… кому вручил? С кого нужно спросить, что непобедимая и легендарная отступила от границ, не разгромила врага малой кровью и на чужой территории?

Вот тут Сухарев приказывал себе заткнуться. Говорил себе, что все станет известно со временем, что каждый виноватый расплатится. Когда придет время.

Нужно только перестать жалеть друг друга. И себя нужно перестать жалеть. Себя – в первую очередь.

Полуторка остановилась.

Сухарев посмотрел, что там случилось. На дороге заглох грузовик – «ЗИС-6», с кузовом, забитым какими-то совершенно невоенными тюками, мешками и узлами.

Невысокий тучный командир что-то кричал, свесившись из кузова, водитель уже откинул крышку капота, а из кабины высунулась дородная женщина в светлом платье, и ее высокий визгливый голос присоединился к общему хору.