Цель – Перл-Харбор

Про Гейдриха тоже всего было написано в немереном количестве. Нет, то, что летал на самолете стрелком и пилотом, сбивал и сам был сбит в сорок первом, – это сомнению не подлежит. А вот все остальное…

Торопов встал из-за стола и прошелся по комнате, от стены до кровати и обратно. Кровать, кстати, застелили, механически отметил Торопов. Неужто кто-то из парней Нойманна озаботился? Или тут у них есть прислуга?

Покрывало на кровати натянуто без единой морщинки, подушки взбиты – не боевики штурмбаннфюрера, чувствуется аккуратная и заботливая рука…

Торопов выматерился. Вначале мысленно, но потом решил, что получилось не очень энергично, и повторил ругательства вслух. Какого дьявола он пялится на постель в тот момент, когда нужно думать, нужно решить – что и как писать?!

Если Нойманну не понравится, то условия работы изменятся?

В подвал переведут и пытать станут? Заныл живот, как будто начиналось расстройство. Нужно понравиться. Нужно сделать все, чтобы понравиться и этому штурмбаннфюреру, и его шефу. Или тому, на кого Нойманн в действительности работает. Скажем, напрямую на Гиммлера. Возможно? Возможно.

Путешествие во времени – лакомый кусочек, всякий захотел бы контролировать такую завлекательную возможность. Даже если официально группа Нойманна подчиняется Гейдриху, то неофициально… Тому же Герингу. У Толстого Генриха в гестапо было много знакомых, не зря он гестапо создавал и руководил его деятельностью несколько лет. Вполне мог устроить так, что в случае провала операции вся ответственность ложилась на Гейдриха, а в случае успеха…

Мать-мать-мать…

Впору садиться к столу и рисовать на листочках бумаги шаржи на нацистских бонз, как незабвенный Штирлиц. А потом сидеть и слушать голос Копеляна, который будет излагать ту самую информацию для размышлений. Слушать, слушать, слушать, пока не придет Нойманн и не отправит Торопова в подвал, к специалистам по активизации памяти.

…Заточенная спичка нащупывает край ногтя, медленно проникает под него, отдирает плоть…

Торопов встряхнул рукой, будто и вправду почувствовал боль.

Время-время-время…

Значит, нужно с чего-то начать… Техника – нет, командный состав – к черту… Гейдрих… Дался ему этот Гейдрих, никто ведь не просил писать о немецком руководстве, просили…

Стоп.

Торопов сел на стул. Стоп.

Нужно продемонстрировать не ум и память, это-то у него в порядке, это он всегда сможет и показать и доказать. Он должен произвести первое впечатление, как сказал Нойманн. Впечатление. Продемонстрировать, что с ним можно… нет, нужно сотрудничать, что он может принести пользу не только Третьему рейху, но и лично Нойманну и тому, кто за Нойманном стоит – Гейдрих это или Гиммлер с Герингом.

Отлично.

Гейдрих погиб… погибнет в Праге в мае сорок второго. Чешские патриоты, посланные из Англии. Дата нападения? Дата нападения?..

Торопов хлопнул ладонью по столу и застонал. Не помнит. Точно – в мае, кажется, ближе к концу.

Автомат у чеха заклинит, граната взорвется чуть в стороне, не в машине и даже не под ней. В Гейдриха попадет даже не осколок гранаты – осколок корпуса машины поразит его в бедро и селезенку, кажется… Точно, селезенку. Ее во время операции удалят, ничего, кстати, особо страшного, многие после этого живут. Но тут возникнет заражение… Потом слух пойдет, что заражение возникло по личному распоряжению Гиммлера. Почти каламбур получился или скороговорка – заражение по распоряжению…

Не отвлекаться, приказал себе Торопов. Думать.

Значит, если предупредить Гейдриха, то он останется жив. Или даже приготовить антибиотик, привезти его из будущего и ввести после операции… Гейдрих останется жив. Неплохой администратор, не дурак, «мозг Гиммлера», как называл его Геринг.

Оказывается, Торопов много знал и, что самое странное, много помнил о Гейдрихе. Никогда особо не выделял его из важных персон Третьего рейха, но вот сейчас, когда возникла необходимость, информация всплывала из глубин памяти и выстраивалась в ровные ряды.

Только вот точной даты покушения вспомнить не удавалось.

Значит, тот, кто владеет этой информацией, может либо оставить Гейдриху жизнь, либо ее отобрать. Кто именно эту информацию получит – Торопову неизвестно. Из этого следует, что немцы сами должны решать, что делать с информацией. Пусть решает Нойманн, а Торопову на это наплевать.

Пусть все решает Нойманн.

Торопов подвинул к себе лист бумаги, взял карандаш.

Значит, никаких оценок – только информация.

Где, когда, каким образом.

Это по Гейдриху.

Затем – написать о покушении на Гитлера. Об этом, в мюнхенской пивной. То, что он уже рассказывал об этом, ничего не значит. Все должно быть зафиксировано в письменном виде. И каждую информацию – на отдельном листе, не нумеруя. Нойманн не дурак, поймет, что Торопов оставил ему возможность маневра. Пусть сам скомпонует листы, решит, кому какие.