Цель – Перл-Харбор

– И я не знал, мне из особого отдела дивизии вот только что сообщили. Сын врага народа при помощи гражданина Костенко перелетает за линию фронта… Это уже не глупость и самоуправство, а что-то похуже получается… – Товарищ Уполномоченный потер руки почти радостно, с предвкушением потер. – Значит, вернулся к нам Костенко, а Майский-Северов там остался и вроде как погиб или покончил с собой… С чего это сыну врага народа жертвовать собой ради семьи красного командира? Может, узнав о сигнале, который увидел Костенко, Майский предложил ему вариант? Он помогает угнать самолет, а за это его командир оставляет Майского на вражеской территории, а нам сообщает, что погиб младший сержант. А может, Майский еще до войны начал работать на немцев? Шпионил, сообщал врагу важные сведения? Нет? Не может быть?

– Лешка Майский сбил два немецких истребителя, – не выдержал Олег Зимянин.

– Молодец! – воскликнул Товарищ Уполномоченный. – Герой! Если бы он по ним не стрелял, то сам бы погиб. Это он себя защищал. Троцкисты и фашисты – как животные, они готовы любого убить, лишь бы самому выжить… Любого, хоть собственную мать, хоть такого же, как они, фашиста или троцкиста. Вы не читали материалы допросов членов троцкистского подполья? А я читал – они валили друг на друга, сдавали своих, лишь бы им послабление вышло…

– И вышло? – спросил Костенко.

– Нет, не вышло! А вот у вас с троцкистским последышем – вышло. Сговорились! Вот, товарищ старший лейтенант Зимянин, ваш штурман, когда заподозрил, что вы собирались лететь, он попытался вас остановить. Лучше бы, конечно, сообщил мне, но он ведь попытался… Попытался. Был вами зверски избит, связан, но пытался… А вы, коммунист Костенко, капитан Военно-Воздушных Сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии, вы пошли на сговор с врагом… Ради чего? Ради своего семейного благополучия. Вам нужно было жену и детей спасти, видите ли… Они что, не могли там подождать возвращения нашей армии? Они…

– Вы за своими словами следите, товарищ лейтенант, – зло оборвал особиста комиссар полка. – Или вы серьезно полагаете, что на временно оккупированной врагом территории семье командира Красной Армии было бы лучше, чем у нас в тылу?

Лейтенант не ответил, он смотрел в глаза Костенко, потом попятился, натолкнулся на стол, сложенный из ящиков, и чуть не упал.

– Ладно, – сказал комполка, понимая, что толку от разговора не будет. – Все, закончили болтовню. Ты что собираешься делать дальше, товарищ лейтенант?

– У меня приказ доставить гражданина Костенко в штаб фронта. Костенко и его семью…

– Как думаешь доставлять? – спросил комполка. – Мы уже полчаса как должны были отсюда убраться. Личный состав убыл, только мы с тобой остались. И машина у меня одна, уж извини. И даже телеги у меня для тебя нет. Пешком поведешь капитана? И детей его потащишь?

– Ну… Мне приказали. – Лейтенант растерянно оглянулся по сторонам. – Думал, вы…

– Я могу подбросить тебя и Костенко с семьей в тыл, к железнодорожной станции. Там ты уже будешь дальше сам выкручиваться. И это не обсуждается. Понятно?

– Понятно… – упавшим голосом протянул Товарищ Уполномоченный.

– Радуйся, что архивы ваши сгорели, а то бы еще и их тащил на себе, – сказал комполка. – Все, свободен. Иди, грузись в полуторку. Все свободны. Костенко останься.

Комполка достал из кармана галифе серебряный портсигар, открыл, протянул Костенко.

– Закуривай.

– Спасибо. – Костенко взял папиросу, продул фильтр, но дунул слишком сильно, выдул из папиросы табак.

– Не психуй, – тихо сказал комполка. – Возьми другую.

Товарищ Уполномоченный остановился у выхода из палатки, что-то, наверное, хотел спросить, но, наткнувшись на тяжелый взгляд майора, вышел.

– Значит, вот так… – протянул комполка, чиркая спичкой и давая возможность Костенко прикурить.

– Вот так, – затягиваясь, ответил Костенко.

– А тебя ведь на должность замкомполка поставить должны были. Я уж и характеристику подписал… – Комполка стряхнул пепел с папиросы на пол. – А тут такое дело…

– Извини, Степан, – сказал Костенко. – Подвел я тебя…

– Себя ты подвел, Юра! Ты разве не понял? Тебе ведь не головотяпство впаяют, а политику. В военное время за это… Эх! – майор махнул рукой.

– Если что – ты поможешь Лизе? – спросил Костенко.

– Конечно, помогу! Адрес вот напишу моих, они с Сибири, у родственников. Пусть Лиза с детьми, как ее в покое оставят, к моим и едет. У меня родственники знаешь какие? Прокормятся, даже и не беспокойся… – Майор одной затяжкой докурил папиросу, прикурил новую от окурка. – А я бы не смог вот так, наверное…

– Смог бы, – уверенно сказал Костенко. И так же уверенно добавил: – Или не смог бы! В другое время, может, и я бы не полетел… Хотя…

– Вы там с кем перестреливались? С немцами? – спросил комполка.

Рука Костенко дрогнула, столбик пепла упал на пол.

– С немцами, а с кем же еще?

– А, ну понятно… – Комполка полез в полевую сумку, достал две пачки «Казбека», протянул Костенко. – Возьми, в дороге пригодится. И там, на допросах, стой накрепко, мол, никакого предательства, Лешка погиб. Не вздумай…

– Я понимаю, Степан, понимаю…