Цель обнаружена

— Вы работаете на Григория Сидоренко. Мне сообщили об этом в ФСБ, когда расспрашивали о вашем исчезновении. Вы хотите защитить меня от венесуэльской разведки?

— Нет.

— Тогда зачем вы здесь?

— Ваша жена знает об этой связи?

Геннадий прищурился.

— Нет, об этой она не знает. Но она поймет. Ей известно, что многие женщины неравнодушны ко мне.

— Особенно те, кому платят за секс с вами.

Геннадий со вздохом пожал плечами.

— Я люблю мою жену.

— Думаете, мне есть дела до вашего брака?

— Тогда к чему эти вопросы?

— Не знаю, что венесуэльцы собираются делать с информацией, добытой у вас, но вы должны спросить себя, говорили ли вы прекрасной Тане дель Сид в постели хоть что-нибудь, что не понравилось бы вашему ФСБ. Ничего плохого о вашей стране? О вашей работе? Ничего важного, что может повредить вам, если русская разведка узнает об этом?

Геннадий пожал плечами.

— Я пилот. Я горжусь своей родиной и своей работой. И я не сказал ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться.

— Вы уверены?

Русский медленно кивнул. У него не было особой уверенности, но он не собирался ни в чем признаваться этому американцу.

— Мне нужно, чтобы вы кое-что сделали для меня, — невозмутимо сказал американец. — Я готов заплатить вам кучу денег.

— Чего вы хотите от меня?

— Только то, что вы уже хорошо умеете. Говорить.

— О чем?

— О ваших полетах в Дарфур. О доставке убийцы под контролем русской мафии, который должен был выполнить грязную работу в интересах вашей службы безопасности. Расскажите о видах и количестве вооружения, которое вы доставляли в Судан, — об оружии, которое не фигурировало в официальных накладных. Расскажите Западу о преступлениях России и покажите суданцам, что русские убили их президента.

— Что это докажет?

— То, что предполагают уже многие люди. Но это окажет давление на Россию и заставит русских уйти из страны. Это повредит их влиянию. И наконец это может предотвратить большую войну.

— За каким дьяволом мне совершать такой безумный поступок? Если я это сделаю, ФСБ убьет меня.

— Нет, если они не смогут добраться до вас.

Геннадий покачал головой. Весь разговор казался каким-то безумием, а о соглашении не могло быть и речи.

— У меня есть семья, которая неизбежно пострадает. Моя жена и трое детей…

— На самом деле пятеро детей, — угрожающим тоном поправил американец. — Должно быть, трудно запомнить всех? Трое детей в Москве с вашей женой Мариной, шестилетняя девочка с тайской фабричной работницей Миной и двенадцатилетний сын от Эльмиры, стюардессы из Туниса.

— Да, — тихо отозвался Геннадий, испуганный тем, как много этот опасный человек знает о нем. — Но даже если ФСБ не достанет меня, моя главная семья находится в Москве. Если я заговорю о Судане, Сидоренко или об участии ФСБ, то их убьют.

— Сейчас в Москве находится группа следователей из Международного уголовного суда. Позвоните вашей жене и все объясните, а я оповещу группу, и вашу семью уже через час вывезут из России в безопасное место.

Геннадий решительно покачал головой.

— Ни за что! Лучше уходите прямо сейчас, и я никому не скажу об этом. Но не надо…

— Ваша семья будет в безопасности, если вы согласитесь на мое предложение. И вы будете богатым человеком, начнете новую жизнь на Западе. Хорошую жизнь. Но если вы откажетесь… — американец подался вперед. Его лицо отодвинулось от света в окне и стало темным, почти черным. — Если вы откажетесь, у вас не будет никакой жизни.

— Вы угрожаете убить меня?

Американец покачал головой.

— Хотелось бы, чтобы все было так просто. Но вы нужны нам. Вы важный свидетель, который знает важные вещи. Вы нужны для того, чтобы остановить войну.

— Тогда что вы…

— Вы будете давать показания МУС, иначе я отниму у вас все самое дорогое.

Лицо Геннадия Орлова обмякло. Он ощутил сосущее чувство в животе, угрожавшее потерей контроля над содержимым желудка. Человек перед ним был хладнокровным, бессердечным убийцей.

— Моих детей? — прошептал он.

Следующие тридцать секунд они не обменялись ни словом. Наконец американец выпрямился, немного просветлел лицом и сказал:

— Но я не думаю, что дело дойдет до этого.

— Я убью вас!

Убийца медленно покачал головой:

— Нет, не убьете.

Ярость Геннадия не знала границ. Но его страх перед собеседником был не менее мощным. Он не осмеливался напасть на американца. Он был пилотом, а не убийцей. Он подумал о своих детях, о своем бедственном положении и наконец сломался. Он долго и тихо плакал на диване в темной комнате. Только его рыдания и шум дождя нарушали тишину. Американский убийца тихо сидел в кресле.

* * *

Через двадцать минут Корт стоял в телефонной будке на Авенида эль-Рисеро, в одном квартале от отеля «Гран Мелия». Ливень не унимался, и его дождевик совершенно промок, затуманив стекло внутри тесной будки. Прохожие с зонтиками пробегали по тротуару, направляясь в кафе, на концерты, в гостиницы и бары. Они двигались, как вода, бегущая по уличному водостоку перед Джентри.