Дочь мецената Ростовцева сидела на краю постели, обхватив руками колени и безвольно глядя в стену, никак не среагировав на появление Горского. Одета она была лишь в один узенький красный купальник, видать, в чем отдыхала, в том и взяли. Алексей с интересом присмотрелся:
Стоять столбом и дальше было глупо, тем более что предупреждение королевы о неустанной слежке прозвучало достаточно убедительно для того, чтобы, если не начать действовать моментально, то хотя бы попытаться имитировать эту деятельность.
– Ты, наверно, Маша, да? – осторожно задал вопрос Алексей, сделав пару шагов к ней навстречу.
Девушка вздрогнула, но не ответила, продолжив молча смотреть в стену.
Приблизившись к кровати, пилот в связи с отсутствием в комнате стульев, не долго думая, опустился прямо на пол, стараясь всем своим видом излучать добродушие. На секунду встретившись с ним взглядом, Мария испуганно отвернулась.
– Послушай меня, пожалуйста, и поверь: я не причиню тебе вреда. Хочешь – отодвинусь подальше, чтобы ты меньше волновалась?… – Расстояние между ними слегка увеличилось. – Так лучше?
Вновь никакой реакции.
Вобрав в грудь побольше воздуха, Горский на одном дыхании выпалил:
– Ты такая красивая, Машенька, как русалка!
Фраза, переданная отцом Марии, была повторена им слово в слово. Именно эти слова по уверению Ростовцева старшего должны дать понять дочке, что сидящий перед ней мужчина послан им для ее спасения.
Подействовало!
На секунду замерев от услышанного, девушка резко скинула ноги с постели и нервно вцепилась ладонями в покрывало. Обратив на Горского взгляд больших бездонных синих глаз, шепотом произнесла:
– Кто ты?
От сердца космонавта отлегло.
– Прежде чем отвечу, скажи: нас слышат? Или только видят?
– Звука у криптонцев нигде нет. Только чертовы камеры… – пробормотала Мария, мотнув головой.
– Маша! – Алексей обаятельно улыбнулся, но слова его при этом совершенно не совпадали с мимикой. – Твой отец тебя очень любит, и я здесь для того, чтобы ты вернулась домой. Но, девочка, поскольку за нами сейчас следят, придется немного побыть актрисой. На мой счет можешь не волноваться, я тебя не обижу, а вот ОНИ – могут. – Пилот многозначительно подмигнул. – Постарайся мне довериться, и подыграй. Обещаю: мы отсюда выберемся.
– Но как??
– С твоей помощью, Машуль. Главное не бойся. Ради твоего спасения целую армию подняли, все будет хорошо, только верь мне.
Успокаивая девушку, Горский сильно кривил душой. На самом же деле вся «армия» ограничивалась лишь узким кругом посвященных лиц, из которых в тылу врага на данный момент находился только он один. Да и соображений по поводу предстоящего побега у пилота пока что не было никаких. В глубине души Алексей боялся сам себе признаться, что впервые на задании испытывает горькое чувство беспомощности, осознавая всю безвыходность их плачевного положения. Однако, привыкнув импровизировать на ходу, все же надеялся, что нужное решение придет, когда наступит время. Глядя на сидевшую перед ним до смерти напуганную молоденькую девушку, майора все больше охватывала решимость вытащить ее отсюда. Он просто обязан что-нибудь придумать, не имеет права проиграть!
– Они хотят выдать меня замуж… Церемония будет завтра вечером…
– Значит, у нас в запасе целые сутки. Это очень хорошо!
– Я ни за что этого не переживу, я… – на глаза ее навернулись слезы.
– Ну, тише, тише… – Алексей поднялся и осторожно присел рядом с ней на кровать, все же сохраняя пока еще дистанцию.
Начавшийся было тихий плач, вдруг резко прекратился. Мария, словно пронзенная внезапной мыслью, в ужасе повернулась к нему:
– Я знаю, для чего ты здесь!… – прошептала она, со страхом отползая к изголовью кровати, и врезавшись в него спиной, от неожиданности вздрогнула.
Понимая, что время поджимает, и следящие за ними криптонцы ждут от него активных действий, Алексей, чертыхнувшись, схватил девушку за голую лодыжку, и рывком притянул к себе. Не ожидавшая этого Маша, упав на спину и растянувшись на кровати, собралась закричать, но майор ее опередил, навалившись сверху и ладонью зажав ей рот. Мария, забившись в попытке вырваться, залепила ему звонкую пощечину, попав по разбитой губе, которая только начала заживать.
Прижав руки девушки к кровати, Горский, ненавидя себя за дешевое актерство, противно ухмыльнулся, и слизнул выступившую в уголке рта кровь.