Цель

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И что тогда, а? Кому тогда передадут опекунство над моим сыном? Тем более подобраться к Адаму не так просто, — покачала головой Ева, прищурив свои выразительные, золотисто-чайного цвета глаза. — Убийство Пирса не решит проблему, только добавит новых. Это тебе не какой-нибудь почётный почтальон квартала или менеджер года — это деньги, положение и власть в одном лице. Полиция весь город перевернёт, и в первую очередь навестит меня. С этой сволочью нужно договариваться.

— Но если мне не изменяет память, именно этот говнюк добился для тебя постановления суда о запрете приближаться к нему. На сколько там метров тебе запретили подходить к этому уроду? — Огги скорчил свою коронную гримасу омерзения. — Кому ты лепишь, снежок? Да ты блин просто пожалела его! Как никак папаша твоего мелкого!

— Нет Огги, не так. Мои эмоции — стальные тросы, теперь я думаю головой.

— То есть, если ты подвалишь к нему с разговорами, имея при себе фальшивый паспорт, то у него совсем-совсем не будет повода снова упрятать тебя в тот «храм перевоплощения», где бесплатно выдают позитивные оранжевые шмотки? — издевательски бросил Огги, так руганувшись для крепости, что его соседи по покеру довольно присвистнули.

— Я рискну! — хлопнула она дверью.

Вопросы требовали хваткости, профессионализма, креативности и предположительной самоотдачи, но самым главным критерием был опыт, чего у Евы как раз и не хватало. В глазах Ванды Брук, пристально вглядывающейся в девушку застыла лишь жесткость и прагматизм. Никаких сантиментов, улыбок или отступлений.

Претендентов было слишком много. И по тому, как Ева отвечала работодателю, она почувствовала, что она не одна из них. Эту должность заполучить было не так-то просто, а заслужить расположение самой шефини, поговаривали — было вообще мега-профессионализмом.

Только вот Ева никак не могла сдаться. … Не в этот раз.

Это был именно тот шанс, который она планировала получить целых три года, сидя за решёткой. Потому что именно компания Ванды Брук выступала связующей ниточкой с Адамом и шаткой лестницей к её сыну.

 Именно из-за малыша, образно вися над пропастью, она не имела права сорваться и упасть. Нужно было вскарабкиваться, пусть даже нечеловеческими усилиями, и сила эта заключалась — в её материнской любви. Неистовой, вне времени и пространства любви сердца матери, которое беспрестанно кровоточило из-за вынужденной разлуки. Поэтому Ева была готова рвать зубами, ползти на коленях, терпеть унижения лишь бы только ей снова позволили быть с её ребёнком.

По предварительно собранным данным Ева лишь примерно знала, в каком из престижных районов проживала Ванда. Дождавшись когда машина хозяйки агентства  вынырнула из подземного гаража, черный байк Евы последовал за ней.

— Миссис Брук, здесь девушка, она говорит, что ей крайне важно встретиться с вами, — охрана у ворот потревожила хозяйку прямо во время ужина, что лишь напротив настроило женщину на категорический отказ. Железная леди не любила, когда кто-то рушил её личные планы.

— Какая неслыханная наглость! Как она представилась? — ледяной тон Ванды уже был непреклонен.

— Ева Ларсон. Говорит, что она принимала участие в сегодняшнем кастинге. Передаю дословно: «Я должна переубедить вас, что вашей компании нужна именно я! И я не уйду, пока вы не уделите мне ещё две минуты!»

— Передайте ей тоже дословно, что шанс у неё был. В нерабочее время я не занимаюсь делами компании! — резко ответила Ванда в трубку, что конечно же не соответствовало правде, потому что она была как раз фанатом своего дела, просиживая ночи напролёт над бумагами компании. — А для неадекватных личностей я могу вызвать полицию!

— Девушка заявила, что стоять напротив ворот законом не запрещено, — добавил охранник, который даже не постарался скрыть в голосе симпатию к напрашивающейся гостье.

— Тогда это её личные проблемы! — отрезала Ванда, раздражительно передёрнув плечами.

— У тебя появились поклонники, мама? — с хмурой иронией проворчал Эджей.

— Обычный безумный день. А как твои дела? — она вскинула на сына взгляд своих пронзительных серых глаз, уже давно натренированных скрывать истинные чувства.

— Обычный никчемный убогий день, — зло бросил вилку Эджей, с трудом поднимаясь из-за стола, судорожно схватившись за свою трость. Пройдя несколько метров, молодой человек так же тяжело опустился в кресло у камина, всем своим видом показывая, что не намерен продолжать беседу. Так он теперь мог сидеть часами, бесцельно глядя в огонь.

Через некоторое время за окном зашелестел дождь.

С охранного поста позвонили снова, сообщив, что девушка по-прежнему не уходит. Доковыляв до монитора, Эджей переключил его на камеру у ворот. Она действительно стояла на противоположной стороне под проливным дождём, упрямо глядя на светящиеся вдалеке окна особняка. Что-то было в её позе, то как она держала голову, не отчаянье, и не безумие, а именно борьба.