Цех

– Как-то мы неправильно начали.

Вот так! Я улыбнулась. Так с вами, с хамами! Знай наших! Хорошо хоть не уперся как баран, признал неправоту. Значит не законченный дурак. Можно и поговорить.

– Итак, – он глянул исподлобья. Лицо его передернулось. Моя улыбочка ему явно не понравилась, – я следователь управления ФСБ, старший лейтенант Никифорчук Игорь Анатольевич. У меня к вам несколько вопросов. Для протокола начнем с фамилии, имени и отчества.

– А как же социальный работник. Я несовершеннолетняя.

– Да. Вы имеете право требовать присутствие социального работника. Но она сейчас на другом допросе. Хотите подождать? Может два часа, может три.

Нет, нет. Торчать мне здесь совершенно не хотелось. Но и уступать этому хмырю нельзя. Я поерзала на стуле, делая вид, что устраиваюсь поудобнее.

– Хорошо, – он вернул ручку в карман. – Не хочешь ни по-хорошему, ни по-плохому. Я же для тебя, дура, стараюсь. Послушай что с тобой будет.

Он встал. Сделал пару небрежных шагов и оперся об стену, рядом с зеркалом.

– Твой дружок, Ромка Харченко, террорист. Знала ты об этом, или не знала, неважно. Пойдешь как соучастница.

Наверно, в этом месте, я должна была схватиться за сердце. Скривить губы и захныкать. Затем бросится к нему в ноги и умолять не губить. Должно быть так, уж лет сто, в этих стенах поступали многие, если не все. И сейчас так сделает любой. Любой, кого заботит будущее. Мне же будущее не интересно. Я знаю, с каждым годом наше болото становится скучнее и скучнее.

– Тебе дадут лет двадцать колонии. А там, поверь мне на слово, никакой романтики. Днем за швейной машиной спину гнуть, а ночью, до хруста в челюсти, вылизывать вонючие щелки сокамерниц.

– А откуда знаешь что вонючие? – не выдержала я. Мне ужасно хотелось чтобы этот недоумок снова начал орать. Но он держал себя в руках.

– Ну да, – хмыкнул он, – по наивности думаешь это не большая цена за борьбу с режимом. В конце концов лесбы тоже люди.

– А кто сказал что я с кем-то борюсь? Это скучно.

– Такие как ты еще до суда ломаются. Тебе кажется это игрушки. Нет, игрушки закончились. Знаешь, что твой Рома собрался прийти с ружьем в университет и пострелять своих …

– Рома?! – я расхохоталось. – Рома Хорёк и ружье? Что-то путайте, товарищ следователь.

Тут я на себя разозлилась. Еще минуту назад я поклялась себе игнорить этого солдафона, теперь же мило с ним беседую. Фу, Маша, ты такая мягко характерная!

– Ты еще не поняла куда попала? – голос его стал строгим. – Наша организация никогда и ничего не путает. Мы давно за ним следим. За его контактами, за публикациями. Хочешь сказать ты не знала что он купил ружье?

Я молчала. И меня не заботило то, что молчание может быть неверно истолковано. Я понятие не имела о ружье. Но говорить с качком я больше не хотела.

Он достал из кармана телефон. Кинул передо мной и сказал:

– Полистай фотки.

Даже не знала, что у Хорька есть аккаунт в ВК. Что за отстой? К телефону качка и не думала притрагиваться. Какая мне разница, что выставляет этот придурок Ромка. Я ведь толком его и не знала. Так, пару раз зависали в одной компании. Хорек нес какую-то чушь о насилии государства над личностью. Цитировал каких-то … эээ…. Кропоткиных, и … Беркманов, по-моему, Прудонов. Толком ничего и не поняла. Да и не старалась. Мне это не интересно. Мне вообще ничего не интересно. Ах, да. Как-то в парке, на восьмерке, Хорёк набухался и привел каких-то гопников. Говорил, мол, это наши братья пролетарии. По итогу все передрались, а Ромку вообще перестали с собой брать. В общем обычный придурок. И то, что он выкладывал, наверняка придурочных гон и выпендреж.

Следователь увеличил фотографию. Я неохотно покосилась на экран. Хорёк, в круглых очках а ля Чехов и с жидкой дьяконской бородкой, держал в руках какую-то древнюю берданку. Накинутый на голову хуг, по его собственному мнению, должен был придать брутальности.

– Вот что он пишет, – голос качка сделался тревожным. – «Следует начать с лицемеров в профессорских кабинетах!» А? Как тебе? Призыв к насилию.

Я не выдержала и расхохоталась.

– Да у этого идиота каша в голове. Вы полистайте. Наверняка, Хорек где-то написал что профессоры лучшие друзья пролетариев.

«Так! – я мысленно дала себе пощёчину. – Ты опять треплешься с этим козлом!»

– Хорошо, – качок листнул следующую фотографию. Хорек замахивался берданкой на камеру. – Надпись: «Достучатся до справедливости в ворота дворцов можно только прикладами винтовок».

– Ой, – я закатила глаза. – Он постоянно нес чушь …

«Заткнись! – крикнула я себе. – Больше ни слова!»

– Да? – качок оживился. – И многие его слушали?

Я молчала. На самом деле его никто не слушал. Когда Хорёк включал анархиста, все дружно его посылали. Более скучных речей я в жизни не слышала. Следователь терпеливо ждал ответа. Не дождался. Листнул следующую фотку. Рома приставил ствол берданки к своему подбородку.

– «Убей в себе государство!» – задумчиво проговорил качок. – Странная надпись. Хотя чего тут странного. Застрели всех, потом пусти себе пулю в лоб. Так? Он обсуждал с тобой свои планы?