Цейтнот. Том II

Ситуация изменилась самым кардинальным образом, когда хирурги уже накладывали последние стежки. Горский вдруг одномоментно превратился в непроницаемый для ясновидения объект, меня выдавило из него, я только и ощутил, как исказилось энергетическое поле, когда он дотянулся до сверхсилы и принялся наполнять внутренний потенциал. Пульс стал неровным, но очень скоро стабилизировался и окреп, и я отпустил запястье, с шумом перевёл дух и попытался встать с табурета только лишь затем, чтобы сразу плюхнуться обратно.

— В палату его! — скомандовал заведующий хирургии дрожащим от усталости голосом, но это он скомандовал чисто по привычке, поскольку поместили Горского ни в какую не в палату, а в тесную кладовку без окон, зато с койкой и без соседей.

Альберт Павлович прислушался к размеренному дыханию старика и вопросительно посмотрел на меня:

— Как он?

— Стабилен и в сознании.

Мой вердикт куратора нисколько не удивил.

— Но сердце заработало? — уточнил он.

Я изобразил неопределённое пожатие плечами.

— Кто знает? Он запросто может им сейчас в ручном режиме управлять. А как заснёт, так преставится.

От койки донёсся хриплый смешок, и Альберт Павлович вздрогнул даже, но не оглянулся, смерил меня пристальным взглядом:

— Сам ты как?

— Жить буду.

Я распахнул пиджак, дождался утвердительного кивка и быстро расстегнул патронташ, протянул его куратору. Тот шустро опоясался им, достал один из пузырьков, сосредоточил на нём своё внимание, и зеленоватое содержимое немедленно засветилось.

У меня голова самым натуральным образом шла кругом, да и на ногах едва держался, но я не утерпел и решил прояснить не дававший покоя момент. Когда куратор проверил остальные образцы, то указал ему на дверь:

— Выйдем? — А уже в коридоре спросил: — И какой смысл в подмене, если такая элементарная проверка подлог выявит?

— Это мы с тобой об этом знаем и только. Вдовец из Новинска никакой научной документации не забрал, вся информация хранилась у него в голове, — Альберт Павлович постучал себя пальцем по виску, — а его секретарша образцы и в глаза не видела. Обо всех замечательных свойствах этого штамма нашим зарубежным партнёрам известно исключительно с чужих слов, а людям свойственно преувеличивать собственные достижения. Не говоря уже о том, что долгое пребывание сверхбактерий вне зоны активного излучения Эпицентра вполне могло сказаться на их свойствах. Так что, как ни крути, без полноценных исследований не обойтись.

Альберт Павлович улыбнулся как-то совсем уж зло и проследовал за подошедшей медсестрой в кладовку. А потом к нам и вовсе заглянул главврач. Альберт Павлович уверил его, что всё прошло наилучшим образом, заодно попросил пристроить куда-нибудь молодого человека.

От усталости я даже не сразу сообразил, что речь идёт обо мне, а руководитель сего медицинского заведения, такое впечатление, вымотался ничуть не меньше, поскольку не нашёл ничего лучше, чем пригласить меня в свой кабинет, куда мы, разумеется, так и не попали. Просто не дошли.

К свите руководителя медицинского учреждения беспрестанно прибивались новые люди, кто-то что-то просил, кто-то что-то требовал, одни жаловались на других, третьи и вовсе непонятно чего хотели, и это импровизированное совещание почти сразу сбилось с курса и отправилось решать какие-то неотложные рабочие вопросы. Ну а я плестись следом очень быстро утомился и, как только углядел свободный подоконник, так него и взгромоздился, закрыл глаза.

Вымотался — просто сил никаких нет.

Задремал.

Очнулся среди ночи, когда меня деликатно и при этом весьма решительно потрясли за плечо. Я продрал глаза и воззрился на двух молодцеватых господ: армейского майора и типа в штатском, показавшегося невесть с чего смутно знакомым.

Именно он и спросил:

— Линь?

— Он самый, — подтвердил я, мотнув головой, и добавил: — Линь. Пётр Линь.

— Идём. Надо поговорить, — объявил майор с необычайной прямолинейностью.

Не могу сказать, будто у меня ещё окончательно не прояснилось в голове, просто решил потянуть время, вот и спросил:

— О чём же?

— Есть несколько вопросов о твоём пребывании в «Астории», — пояснил тип в штатском. — Альберт Павлович сказал, ты сможешь нам помочь.

Судя по выражению лица майора, он полагал такие пояснения совершенно излишними, но всё же не стал отпускать комментарии на сей счёт и лишь сделал приглашающий жест.

— Идём!

Я спрыгнул с подоконника и покачнулся, но сразу переборол головокружение и принялся лавировать между лежанками раненых, только двинулся при этом не в указанном направлении, а в противоположном.

— Нам не туда! — резко окрикнул меня майор.

— Господа! — устало вздохнул я, обернувшись. — Я вас первый раз в жизни вижу, уж позвольте не поверить на слово. Проверка много времени не займёт!

И не слушая возражений, я отправился на поиски куратора, но со своим последним утверждением угодил точнёхонько пальцем в небо: попасть в кладовку, куда поместили Горского, оказалось совсем не просто. Точнее — не получилось вовсе.