Цейтнот. Том II

— Должное применение можно найти любому инструменту, — вроде как вступился за меня Горский, перекосился на левый бок, выудил из кармана золотые часы и отщёлкнул крышку. — Время, Григорий. Время.

— Уже иду.

Узколицый оператор покинул гостиную, Леонтий опёрся на трость и уставился на карту, эмпат плюхнулся в кресло, заложил ногу за ногу и зажмурился, а Климент принялся изучать раненую руку. Вроде все были при деле и вместе с тем атмосфера осталась наэлектризованной сверх всякой меры, того и гляди — любое движение шорохом статического напряжения отзовётся. А источник всей этой неправильности — Горский. Непроницаемый-то он непроницаемый, но корёжит так, что энергетический фон аж звенит от искажений.

— Мне бы до уборной дойти, — сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Климент глянул недобро, распахнул дверь и прищёлкнул пальцами:

— Кеша! Сводите этого до уборной и обратно.

Этого!

Я мысленно фыркнул, но от выражения неудовольствия воздержался и с кейсом под мышкой двинулся на выход. Иннокентий и ещё один слушатель отнеслись к поручению со всей ответственностью и потопали следом, едва не дыша в затылок, ещё и дорогу указывать взялись, будто без их ценных указаний заблудился бы.

Уборная оказалась пуста — ясновидение показало это со всей отчётливостью, но я всё же заперся в кабинке, прежде чем расстегнуть пиджак и начать проверять один пузырёк со сверхбактериями за другим. К моему невероятному облегчению ни один во время короткой сшибки в номере не пострадал, да и различий в реакции на энергетическое воздействие заметить не удалось.

После я какое-то время бездумно пялился в потолок, затем спустил воду и двинулся в обратный путь.

— Медвежья болезнь приключилась? — попытался поддеть меня напарник Кеши, но я пропустил его остроту мимо ушей.

— Вроде того, — спокойно подтвердил, прикидывая свои шансы удрать от монархистов после выезда из гостиницы.

Кто знает, какие планы лелеет на мой счёт Горский? Проверять желания нет, лучше уж выскочу из машины и затеряюсь на тёмных ночных улочках. А к своим пробраться труда не составит. Доставлю образцы, принесу важные сведения. Собственную шкуру спасу, в конце-то концов, что тоже немаловажно.

Увы-увы! То ли эмпат оказался настолько хорош, что сумел считать подобный настрой, то ли просто Горский решил меня из поля зрения не выпускать, но ехать пришлось в одной машине с ними. Узколицый Григорий, коему предстояло крутить баранку, аж в лице переменился, когда я на соседнее место забрался.

А что я? Куда сказали, туда и сел.

Сам бы никогда это место не выбрал, и этот автомобиль — тоже.

Эмпат уселся позади, а он любой мой порыв предугадает, да и старик Горский дотянется раньше, чем дверцу распахнуть успею. Тут только и остаётся, что ждать. Нахрапом действовать нельзя. Боком выйдет.

Близость жуткого старика вызвала нечто сродни приступу панической атаки, и я размеренно задышал, принялся перекраивать схему заземления, менять баланс внутренней энергетики, подстраиваться под внешнее давление, адаптироваться к корёжившим окружающую действительность искажениям. Попутно поглядывал по сторонам и обнаружил, что от участия в акции отказались только двое из приглашённых на совещание операторов: не удалось заметить скептически настроенного господина в возрасте и молодого хлыща, полагавшего операцию лишённой всякого смысла. Шестеро погрузились в головной армейский вездеход, ещё четверо во главе с Климентом Аренским забрались в многострадальный «Капитан», коему предстояло ехать в хвосте автоколонны, ну а нам достался четырёхдверный отечественный седан с не слишком-то просторным салоном. Горский даже недовольно покряхтел, поудобней умещаясь со своей тростью на заднем диванчике.

Автоколонна вывернула со двора на улицу, тянувшуюся параллельно набережной, и помчалась мимо тёмных домов с чёрными прямоугольниками окон. Редко-редко удавалось разглядеть отблески свечей, а вот о ночной тиши и речи даже не шло: продолжали грохотать орудия на северо-востоке, хлопали выстрелы в кварталах к югу отсюда. Надо понимать, императорский добровольческий корпус рвался к столице, а республиканское ополчение и сохранившие верность правительству армейские подразделения пытались выдавить монархистов с занимаемых теми в городе позиций.

И тут мы — невесть куда посреди всего этого безумия мчим!

Куда и зачем? Воистину вопрос на миллион!

Кто стоит за убийством великого князя? Кого желает выпотрошить Горский? И как он поступит, во всём разобравшись? Смирится и примет верховенство старого-нового императора или продолжит вести свою игру? Причастен монарх к устранению кузена или это интрига, затеянная айлийской разведкой? А может даже и не ими вовсе? Нельзя исключать и такого варианта!

Всё это вертелось в моей голове, пока я скользил взглядом по тротуарам, присматривался к тёмным провалам арок и узких проездов, следил за углами домов. И — окна, окна, окна. А ещё — крыши.