Цейтнот. Том II

Но куда там! Из гостиной выглянул оператор с рукой на перевязи, позвал нас:

— Заходите!

У меня нервы натуральным морским узлом стянуло, просто не понимаю, как удержался и через стену на улицу не вышел. Вместо этого поднялся из кресла, двинулся к распахнутым дверям, а там вновь разгорелся спор.

— Это шитая белыми нитками провокация! — доказывал узколицый Григорий. — Они там в комиссариате нас за дураков держат!

— Акты похожи на подлинные, — возразил кто-то из операторов.

— Так они и есть подлинные! Их просто сфабриковали!

Эмпат покачал головой.

— Он, конечно, абсолют, но реакции…

Григорий и слушать ничего не стал.

— Да кто он вообще такой? Ноль без палочки! Ему всучили фальшивку, он и рад стараться, притащил нам её в клювике! Сам не подозревает, как его используют. Его даже с пристрастием допрашивать без толку!

Горский вперил в меня испытующий взгляд и спросил:

— Что скажешь, Пётр? Используют тебя?

Я глаз не отвёл.

— Если человека используют, он об этом знать не может. А если он знает, то его уже не используют, а привлекли к сотрудничеству, — заявил я в ответ. — Поручиться могу лишь за то, что это бумаги из канцелярии комиссариата. Так мне сказал заслуживающий доверия человек и не вижу оснований ставить эти слова под сомнение.

— Вот видите! — указал на меня Григорий. — Он уже и сам признаёт…

— Тихо! — потребовал господин Горский, не повышая голоса. — Слепо доверять этим сомнительным бумагам мы не имеем права. Но и просто проигнорировать их тоже нельзя. Придётся во всём разобраться!

— Я могу опросить свидетелей, — предложил эмпат.

— Нет, Варлам, ты займёшься формированием добровольческого отряда. С опросом справится Серж. Справишься ведь?

Горский посмотрел на стоявшего рядом с Кешей светловолосого крепыша, и тот спешно кивнул.

— Справлюсь, Леонтий Игнатьевич!

— Я за ним присмотрю! — объявил узколицый Григорий Алексеевич.

— И я с вами! — встрепенулся оператор с рукой на перевязи.

Горский глянул на них, вроде как поморщился даже, потом сказал:

— Григорий, ты мне нужен здесь. — И он даже руку поднял, отняв морщинистую ладонь от серебряного набалдашника трости. — Это не обсуждается! — После глянул на покалеченного оператора. — Климент…

— Я — еду! — набычился тот.

— Хорошо, езжай, — то ли разрешил, то ли просто принял к сведению этот момент Леонтий Игнатьевич. — Бери с собой Никодима и… пожалуй, Петра. Будешь старшим.

Никодимом оказался молодой человек лет двадцати пяти, если и не с золотого румба, то определённо с шестого витка, а Пётр — это не мой тёзка, Пётр — это я сам!

Какого чёрта?!

Именно этот вопрос оператор и задал, пусть и в далеко не столь экспрессивной форме.

— Адрес в ничейных кварталах. Вдруг на республиканцев по дороге нарвётесь?

Увечного Климента такой ответ вполне удовлетворил, а вот меня — нет, но попытка отвертеться успехом не увенчалась.

— Леонтий Игнатьевич, мы так не…

Закончить фразу попросту не удалось: у меня словно язык отнялся, а самого будто бы даже к полу приморозило, до того недобрый взгляд кинул в ответ Горский.

— Это самый простой способ убедиться, что тебя не подослали с дезинформацией республиканцы, — скрипучим голосом выдал жуткий старик и пошевелился, но не из желания сменить позу, а вроде как даже стремясь её сохранить. — Есть и другие варианты прояснить ситуацию, но, поверь на слово, тебе они не понравятся.

И да — я поверил. А потому сглотнул и уточнил:

— Поедем в доходный дом?

— Да, — подтвердил Горский. — Клим, бери мою машину.

— Хорошо, — кивнул оператор с рукой на перевязи и двинулся на выход.

Серж и Никодим зашагали следом, мне тоже особого приглашения не понадобилось. О сейфовой ячейке не заикнулся даже, ситуация к тому нисколько не располагала.

— Привезите его обратно целым и невредимым! — прозвучало напоследок.

Порадоваться бы сему заявлению, да какой там! В коридоре Климент развернулся, ухватил меня здоровой рукой за лацкан пиджака и подтянул к себе.

— Вздумаешь что-нибудь выкинуть, тонким блином размажу! Усёк?

Произнесено предупреждение было без особой угрозы, но и добротой слова оператора отнюдь не отличались, так что я набивать себе цену не стал, кивнул.

— Усёк!

Но такой покладистостью Климента не впечатлил, и тот приказал светловолосому крепышу:

— Серж, он на тебе!

Мы зашагали к служебному выходу, и я мысленно посетовал, что Общество изучения сверхэнергии не разогнали сразу после революции. Так нет же — проявили политическую близорукость и непростительную мягкотелость, а теперь пожинаем плоды.

Сколько сейчас в «Астории» операторов? Три сотни, четыре или даже все пять?

Если они ударят в спину ополчению, бойни не избежать.

И что делать?

На ум ничего путного не пришло, да и не до того было. Тут бы самому выкрутиться.

«Втравил-таки Альберт Павлович в историю», — мелькнуло в голове, но зацикливаться на этой мысли не стал. Знал, на что иду. Предупредили. Да и не отказался бы в любом случае. Просто обидно будет после всего пережитого с носом остаться. И это ещё не самый плохой вариант — остаться при своих!