Цейтнот. Том II

Он отпер один из шкафов и кинул на стол папку с завязками, следом выложил вторую.

— Приступайте. Один с начала, второй с конца. Где-нибудь посреди недели встретитесь.

Я забрал у Василя снимки, глянул их и отложил, а вот описание трёх индивидуумов изучил куда как внимательней. Мужчины в возрасте от двадцати пяти до двадцати девяти без татуировок и приметных шрамов. И далее полный перечень: цвет волос, рост, примерный вес, телосложение, родимые пятна и прочее, прочее, прочее.

— Работайте! — распорядился Грин и пообещал: — Попробую завтраком разжиться. — После чего ушёл, не преминув нас в канцелярии запереть.

Василь беззвучно выругался, сел рядом со мной и, подвесив над столом шаровую молнию, раскрыл одну из папок.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь?

— Нет, — сказал я, хоть и заподозрил, откуда ветер дует.

Как бы мы сейчас не искали господ Ладинского, Новосельского и Ельского.

Но по чьей инициативе? Кто приказал? Кто распорядился о нашем привлечении к делу? Успел задействовать, как и намеревался, свои связи Альберт Павлович или же он пробился в комиссариат этой ночью?

Но если так — неужели поручение господина Карпинского ещё не утратило своей актуальности? Неужели оно имеет хоть какое-то значение в условиях вооружённого мятежа? Или я зря множу сущности и это всего лишь совпадение?

Но нет, в простые совпадения мне отчего-то нисколько не верилось…

Я подышал на озябшие пальцы и подумал, не начать ли прогонять по организму сверхэнергию, потом всё же решил не распылять внимание и достал из своей папки первый бланк рапорта. Как ни крути, приметы расплывчатей некуда, тут и при полной сосредоточенности нужный случай упустить легче лёгкого. И не упустить даже, а просто не вычленить из кипы бумажного мусора.

Ну а как иначе? В столице свыше пяти миллионов человек проживает, тут ежедневно случается превеликое множество происшествий, а ещё беспрестанно поступают сигналы от неравнодушных граждан, чересчур бдительных старушек и городских сумасшедших. И пусть входящая корреспонденция уже обработана сотрудниками дежурной части, нашу задачу это облегчало не так уж и сильно.

— Петь! — позвал меня Василь. — Ты все случаи с документальной фиксацией использования сверхспособностей в сторону откладывай, чтобы потом не рыться.

— Лады…

Через разбитое окно прилично задувало, и я перекрыл проём плоскостью давления. Воздействие элементарное, поддерживать его могу, нисколько не напрягаясь, а всё теплее будет. Нам тут ещё работать и работать.

К тому моменту, когда из коридора донёсся металлический лязг, я отыскал лишь один рапорт о неопознанном теле, да и то покойник оказался бородатым, а у нас бритый и двое с усами. Мимо.

В кабинет зашёл Грин, выставил на край стола поднос, на том обнаружились пара бутербродов с маслом, пара с колбасой и два стакана горячего чая. Вот чая я хлебнул с превеликим удовольствием, а есть как-то не особо и хотелось даже, пусть со вчерашнего обеда и маковой росинки во рту не было.

— А вы что же? — уточнил Василь у оперативника.

— Уже позавтракал, — пояснил Грин.

— Нет! — с нажимом произнёс мой товарищ. — Протоколы и заявления смотреть не собираетесь?

Оперативник зевнул и с нескрываемой насмешкой произнёс:

— Не царское это дело! — Потом глянул на задохнувшегося от возмущения Василя и покачал головой. — Короста, ты нормальный вообще? Думаешь, если бы у меня всё в глазах не двоилось, я бы с вами нянчиться стал?

Грин явно намеревался добавить что-то ещё более едкое, но тут в коридоре раздался стук по металлической двери, и он насторожился.

— Кого ещё нелёгкая принесла?

Оперативник вышел из комнаты, послышался лязг запоров, а после донеслись приглушённые голоса. Вернулся он изрядно озадаченным.

— Случилось что? — насторожился Василь.

Грин раздражённо поморщился.

— Если верить иностранным радиостанциям, Айла, Лютиерия, Средин, Окрест и Суомландия признали легитимность правительства в изгнании и объявили республиканских дипломатов персонами нон-грата, а Лига Наций отозвала полномочия наших представителей. Собираются работать со ставленниками так называемого императора. Ну и армию призывают разойтись по домам, дабы не препятствовать свободному волеизъявлению народа.

Василь выругался, мне тоже от крепкого словца удержаться не удалось.

— Ничего! — проворчал Грин. — Собака лает, караван идёт! Мы им ещё подведём фигу к носу! Ещё попляшут! — Он достал коробку папирос и распорядился: — Работайте!

Закурив, оперативник отошёл дымить к дальнему окну, а мы продолжили шерстить архив, разбирая рапорты, протоколы, анонимки, объяснительные и прочий бумажный хлам. Стопка отложенных документов понемногу росла и уже достигла в высоту сантиметров пятнадцати, когда Василь вдруг встрепенулся и подтянул к себе одну из ориентировок.

— В яблочко! — провозгласил он, безмерно довольный собой. — Родимое пятно в форме неправильного треугольника ровнёхонько под левой лопаткой! Один в один!

Грин прекратил раскачиваться на задних ножках стула, встал и подошёл.

— А остальное как? Цвет волос и глаз? Фотография есть? А отпечатки сняли?