Цейтнот (том II)

Нас тоже заметили, откуда-то со стороны остававшихся под контролем мятежников кварталов прилетела пулемётная очередь, но светящиеся росчерки трассеров прошли сильно выше, лишь заставили инстинктивно пригнуться.

И тут же — щёлкнуло! Один из кирпичей дымовой трубы за нашими спинами разлетелся мелкой крошкой! Пальнули явно из противотанкового ружья!

— Вперёд! — рявкнул Альберт Павлович, пригнулся и прыгнул с крыши, но не упал вниз, а полетел через дорогу к зданию напротив.

Я способностями к левитации не отличался, потому просто швырнул себя направленным кинетическим импульсом, да ещё подкорректировал траекторию движения изменением вектора силы тяжести, а за миг до соприкосновения с крышей погасил скорость и перескочил через конёк на другой скат крыши, дабы укрыться там от стрелка.

Лязгнуло! Лист кровельного железа в метре от меня обзавёлся рваной дырой, но снайпер явно палил наугад, и я побежал дальше, пригибаясь и огибая дымовые трубы, подныривая под тросы радиоантенн. Сопровождавший нас боец особого дивизиона не последовал моему примеру, вместо этого он сместился к самому краю крыши и выпустил во двор-колодец короткую очередь, чтобы сразу податься обратно, когда вразнобой захлопали ответные выстрелы.

Вниз полетели гранаты, а я влил остатки потенциала во взрывную шаровую молнию и отправил её засевшим во дворе мятежникам, после чего усилием воли вколотил себя в состояние резонанса и бросился вдогонку за Альбертом Павловичем. Сзади гулко хлопнуло, долетевший следом ворох колючих помех едва не вышиб из состояния идеальной гармонии с окружающей действительностью, не помогло даже до предела усиленное заземление, но удержался как-то в трансе, благо ледяной ручеёк сверхсилы вливался теперь сам собой и больше не приходилось тянуть её, оставалось лишь принимать, удерживать и распределять. Набирать потенциал.

От былой скованности движений не осталось и следа, тело реагировало на команды с необычайность стремительностью; связавшая в единое целое нервную систему и потенциал структура не только ускоряла реакцию, но и дублировала мышечные усилия направленными кинетическими импульсами, попутно принимая на себя часть приходящейся на сухожилия нагрузки. Прежде целенаправленно удерживал её от распада и постоянно выправлял сбивающиеся параметры, сейчас же все всё заработало как часы. И даже лучше!

Накатила необъяснимая эйфория, я ускорился и легко нагнал Альберта Павловича, тот махнул мне и сиганул в очередной дворик-колодец. Я шагнул с крыши и даже гасить скорость не стал, потоки энергии подхватили будто резиновыми стропами, опустили на землю мягко-мягко, как если бы просто переступил с одной ступеньки на другую.

Во дворе — никого. Из уходившего к Большой Морской улице прохода продолжали доноситься выстрелы, а в дальней арке сгустилась тьма. Я ощутил не банальное отсутствие света, а нечто совершенно противоестественное, и спешно крикнул:

— Берегись!

Альберт Павлович замер на полушаге и прикрылся силовым щитом, но выплеснувшаяся из арки энергетическая конструкция попросту растворила в себе сотворённый им на скорую руку полог. Спасла куратора защитная структура — вспыхнул серебристым сиянием кокон, не позволил разнести человека на молекулы и атомы, растереть в невесомый прах.

Вспышка! Хлопок! Тьма обернулась всполохом бездымного пламени, и Альберта Павловича отбросило на добрый десяток шагов назад. Погасив инерцию движения, куратор устоял на ногах и с невозмутимым видом скинул занявшееся огнём пальто.

— Разберись с ним! — крикнул он и метнулся в сторону.

Сверхсила вливалась в меня с каждым мгновением всё быстрее и быстрее, распирала и рвалась наружу, но я не поддался искушению зайти с козырей и вскинул автомат. Вдавил приклад в плечо, заметил возникшую в полумраке арки фигуру и не поверил своим глазам, разглядев человека с забинтованной кистью.

Остановить нас вознамерился узколицый Григорий — ренегат и дважды предатель!

Повезло так повезло! Вспомнилась предыдущая сшибка и то, как не сумел пронять этого выродка Климент Аренский, коему я и в подмётки не годился, и сразу будто могильным холодком потянуло, эйфорию и уверенность в собственных силах как рукой сняло.

Ещё и «разберись с ним»! Вот это номер!

Альберт Павлович кинетическим ударом вышиб ближайшую дверь и скрылся внутри. Среагировали мы на это действо с Григорием одновременно: тот выкинул в сторону левую руку, я утопил спусковой крючок. Стену дома с оглушительным грохотом вмяло, будто в здание паровоз на полном ходу въехал, в глубине помещения что-то ухнуло, и сразу обвалились перекрытия!

Но достал ли он Альберта Павловича?

Сомневаюсь!

Впрочем, не удалось поразить противника и мне. Григорий неуловимым для глаз и одновременно каким-то тягучим движением перетёк в сторону и не остановился после этого, продолжил столь же стремительно перемещаться, всякий раз на какой-то краткий миг умудряясь опережать движение автоматного ствола. Пули исклевали стену дома и только!

Зараза!