Цейтнот. Том I

— Да уж не дурнее паровоза.

— Вот и молодец, — похвалил меня Альберт Павлович, и тут нас пригласили на посадку.

Весь следующий перелёт я то штудировал методичку, посвящённую расширенному описанию техники двойного вдоха, то занимался стабилизацией внутренней энергетики и прорабатывал силовые каналы, пытаясь соединить в единое целое нервную систему и переполнявшую меня сверхсилу.

Дальше стемнело, и я задремал под размеренный гул моторов, на удивление быстро выспался и погрузился в медитацию, но йога пусть даже и с приставкой сверх— спасением от скуки в столь продолжительном полёте не стала, разве что позволила примириться с многочасовым пребыванием в не слишком-то удобном кресле.

Шутка ли — от Новинска до столицы со всеми посадками лететь целых двадцать девять часов!

В аэровокзалах занять себя было тоже особо нечем. Заглянуть в буфет, сбегать на почту, посетить уборную, походить туда-сюда, разминая ноги, — на этом обычно все доступные пассажирам развлечения и заканчивались. Содержание вечерних газет ничем от статей в утренних принципиально не отличалось, телеграмм на имя Альберта Павловича не присылали. Правда, как-то раз мы зашли в парикмахерскую и побрились, а я заодно и подстригся, на этом всё.

Всякий раз я возвращался в аэроплан со всё большей неохотой, а на последнем перелёте никак не менее часа безрезультатно пялился в иллюминатор, силясь разглядеть столичные огни. Ну и разглядел, конечно же, в итоге. Уже непосредственно перед посадкой облака расступились, открылся вид на предместья, многоэтажные дома, белые полосы заснеженных каналов, мосты и дворцы. Где-то там скрывался, если только не успел покинуть город, Леопольд, и впервые я ощутил нечто сродни охотничьему азарту. Накатило жгучее желание во что бы то ни стало его отыскать и не позволить нанести ущерб интересам республики, а ещё мне хотелось разобраться в его мотивах и понять, что толкнуло нормального вроде бы человека, не монархиста и не морального урода, на измену и убийство. Как я мог так в нём ошибиться? Скрывалось за эксцентричностью психическое расстройство или неприглядная изнанка есть в каждом из нас, просто нужен один-единственный толчок, чтобы сломаться и упустить контроль над собственным альтер эго?

Вспомнился лагерь для военнопленных и каждый пятый, выдернутый из нашего строя, пробежался по спине неуютный холодок. А как бы сам поступил, встань на пару человек левее или правее?

Но я тут же взял себя в руки и решительно мотнул головой, прогоняя неуместные сомнения.

Не о том думаю! Всё уже, на посадку пошли!

На трапе меня встретил порыв морозного ветра, я надел перчатки, посильнее натянул на голову кепку и поспешил через заснеженное поле к зданию аэровокзала, на ходу заматываясь шарфом. Затянутое тяжёлыми тучами небо нависало над головой, мела позёмка, летели редкие снежинки и всюду растёкся густой сумрак, будто ещё не рассвело.

Когда высокие двери отрезали от нас непогоду, я расстегнул пальто, за цепочку вытянул карманные часы, взглянул на них и озадаченно хмыкнул.

— Здесь всегда так?

— Ты о чём? — удивился Альберт Павлович, бросил высматривать кого-то и повернулся ко мне. — Как — так?

— Темно!

— Просто ещё не рассвело.

— Да как же не рассвело? Без пятнадцати двенадцать! Полдень!

Вдовец снисходительно улыбнулся и пояснил:

— Вы забыли о часовых поясах, молодой человек. Разница между столицей и Новинском — пять часов.

Альберт Павлович кивнул.

— В семь вылетели, двадцать девять часов летели, прилетели снова в семь. Время подведи.

Я так и поступил, не слишком-то и смущённый тем, что попал впросак. Не подумал просто, бывает. Пусть уже и путешествовал раз через всю страну, но путешествовал-то без часов, а на вокзалах время всегда местное.

Дальше меня отправили на розыски багажа, и я едва приволок четыре не таких уж и лёгких чемодана к дожидавшимся меня в буфете спутникам. Сверхспособности задействовать не решился из-за крутившихся тут и там подозрительных личностей со столь цепкими взглядами, что те ощущались едва ли не полноценным воздействием.

Ладно хоть и дальше переть на себе поклажу старших товарищей не пришлось: Альберт Павлович не стал мелочиться и привлёк к этому делу носильщика, споро погрузившего на свою тележку все наши чемоданы.

— Такси будем ловить или возьмём извозчика? — спросил я, когда мы вышли в зал прилёта.

— Ни то, ни другое, — ответил куратор, оглядываясь. — Нас должны встретить.

И точно — моложавый господин в пальто с меховым воротником и каракулевой шапке, который до того переходил от одной группы пассажиров к другой с какой-то табличкой в руках, наконец-то почтил своим вниманием и нас.

— Господин Вдовец? — обратился он после недолгих колебаний именно к Филиппу Гавриловичу, дождался утвердительного кивка и продолжил: — Меня прислали за вами из министерства.

Альберт Павлович поглядел на табличку, на которой значилась фамилия заведующего первой лабораторией, хмыкнул и сварливо произнёс:

— А что же Ваня Богомол нас встретить не приехал?

Господин с аккуратными светлыми усами озадаченно глянул в ответ и пояснил: