Цейтнот

Через полминуты они уже были в соседней квартире. Но звонить в управление Ямщикову не пришлось. Дело в том, что за круглым столом в квартире вольного художника сидели супруги Вандлеры, сам художник Копырин и... старший оперуполномоченный капитан Рогожкин, непосредственный начальник Ямщикова.

"Вот так всегда," - слегка обиделся про себя Ямщиков, а вслух сказал:

- Нет на месте поводка, ошейника и денег на покупку собаки.

Поляницкая по тону сказанного сразу поняла - начальство приехало. Подбежала к Рогожкину.

- Мы девочкам давно обещали щенка, специально деньги отложили. Уже договоренность была с хозяевами.

Рогожкин обычным спокойным голосом поинтересовался:

- Овчарку, наверное, хотели?

- Нет, сенбернара. Девочки хотели только сенбернара.

Она замерла, прикрыла рукой глаза.

Капитан поднялся, тронул женщину за локоть.

- Сядьте, пожалуйста. Все будет хорошо.

Он выразительно глянул на Ямщикова, мотнул головой в сторону кухни. Оперуполномоченный отправился в указанном направлении.

На мощной дубовой столешнице кухонного стола пищала и шуршала, сыпала невнятной скороговоркой радиоаппаратура. Тут же сидел и пачкал отвратительной скорописью бумагу - стандартный формат, белая писчая, для пишущих машин - Женя Лестовкин.

Полковник Гераскин, выслушав по радио доклад Ямщикова, недовольно пробасил:

- Плохо работаешь, Ямщиков. Целый вечер угробил, чтобы очевидное выяснить. По бриллиантам что узнал?

- Пока ничего.

Полковник швырнул трубку.

- Прагматик! - выругался Ямщиков и тут же стал себя успокаивать отработанной, проверенной и испытанной формулой: - Спокойно, Петрович, козырный туз ещё в колоде.

Действительно, не стоило принимать близко к сердцу нагоняй начальства. Просто есть у полковника любимая пословица: накрути хвосты, чтоб летали.

Женя сочувственно взглянул на приятеля, подвинул несколько листов со своими загогульками, местами подчеркнутыми красной пастой. Ямщиков углубился в чтение.

Так, что мы имеем?

"Кузнецова Лена... После уроков шли вместе, на углу расстались... Сестры Поляницкие не говорили, что куда-то собираются или кого-то ждут." Это нам известно.

"Апфельбаум Боря звонил примерно без десяти три, когда по "Культуре" началась "Русская музыка XVIII века. Бортнянский." Никто не ответил."

"Федорова Юлия звонила в 14. 10 - 14. 20... не ответили".

Жаль, никто не позвонил ровно в два часа дня, хотя время исчезновения девочек более-менее ясно. А когда подбросили пакет с отрубленным мизинцем?

Ямщиков выскочил из кухни, как черт из табакерки. Рогожкин в это время задавал Поляницкой, пожалуй, самый существенный вопрос:

- А кто из ваших знакомых способен на такое?

Поляницкая ответила не раздумывая:

- Только Ленька. Леонид, сын мужа от первого брака. Он нас просто ненавидит.

- Где он живет? - сразу насторожился Рогожкин. - Вы адрес знаете?

- Конечно...

Тут Ямщиков и вклинился, чего делать, конечно, никак не полагалось. Но уж очень срочный был вопрос.

- Анна Горгиевна, вы, когда почту брали, обратили внимание - сверток на газете лежал или под газетой? Вы его сразу увидели?

- Д-да, сразу... Конечно, сразу. Достала из ящика - ни адреса, ни даже имени-фамилии. Потом газету взяла...

На глазах у неё выступили слезы.

- Спасибо! - Ямщиков упруго развернулся обратно в направлении кухни.

- Сто восьмое! - крикнул вслед Рогожкин. Он все понял и не сердился на подчиненного.

- Знаю, - довольно буркнул на ходу Ямщиков и отдал распоряжение Жене Лестовкину: - Живо сто восьмое отделение связи, отдел доставки. Когда разносили почту по Глазырина?

* * *

- Конечно, дочек Поляницкой знаю. Кто их не знает? Дай бог мне так когда-нибудь одеваться, как они сейчас.

Молодая мама засмеялась. Саня Ерошин смех поддержал, но дела не забывал.

- Вы днем с ребенком гуляете, может, видели сегодня девочек на улице?

- А мы на балкончике гуляем, да, мой маленький? Мамке тяжело коляску по лестницам таскать.

Смирный толстощекий бутуз, сидящий на коленях молодой мамаши, довольно улыбнулся и пустил слюни. Наверное, радовался, что говорят с ним, а не с чужим дядькой в похоронном полушубке. Молодой папа, прислонившийся к косяку, прекратил бросать ревнивые взгляды и тоже довольно улыбнулся, тоже радуется, что разговор окончен.

- Спасибо за помощь, - Ерошину ничего не оставалось, кроме как откланяться.

- Да не за что. А что случилось?

- Да ничего особенного.

Саня вихрем слетел с пятого этажа, но на улицу вышел степенно, выравнивая дыхание. Пятая мамаша и последняя. Все. Как из школы близняшки пришли, видели, а как потом из дома вышли, в какую сторону направились никто. Сами в это время по домам сидели, деток кормили, памперсы меняли.

Да, то ли дело летом: бабуськи на лавочках у подъездов, мальчики с рогатками, девочки с котятами, автолюбители с заглохшими "запорожцами" и недомытыми "нивами". Что ж, поквартирный обход, другого ничего не остается.