Царство Золотых Драконов

Главная их племени испустила цепь гортанных и пронзительных звуков, что в совокупности напоминали диалект, пусть и непонятного, но языка. У Дила Баадура сложилось впечатление, что подобное он уже слышал раньше, вот только не знал, где именно. Он не понимал ни слова, несмотря на очень знакомые, раздававшиеся поблизости, звуки. И внезапно все остальные йети вмиг опустились на колени и стали касаться земли лбом, по-прежнему не выпуская из рук своих оружий, словно находясь на грани церемониального приветствия и порыва ринуться вперёд и уничтожить всех своими дубинками.

Старуха йети примиряла остальных, не переставая повторять урчание, звучавшее как Грр-импр.

Гости предположили, что, скорее всего, это и есть её имя.

Тенсинг слушал всё это очень внимательно, а Дил Баадур, тем временем, прилагал все усилия к тому, чтобы телепатически подключиться к происходящим в головах этих существ процессам, однако их коллективный мозг представлял собой не что иное, как хитросплетение неподдающихся пониманию видений. Он крайне внимательно слушал то, что пыталась сообщить ведьма, кто на фоне других была, без сомнения, наиболее развитым существом. В голове тут же всплывали несколько картинок. Так, он видел каких-то волосатых небольших животных наподобие кроликов, поначалу бившихся в припадках, а спустя некоторое время полностью обездвиженных. Тут же на глаза попались и трупы с останками; а несколько йети почему-то толкали своих же сородичей к кипящим вулканическим трещинам. Повсюду только и были кровь, смерть, жестокость и полный ужас.

- Берегитесь, учитель, они дики до безобразия, - заикаясь, пробормотал молодой человек.

- Возможно, они гораздо страшнее нас, Дил Баадур, - возразил лама.

Грр-импр сделала жест остальным йети, наконец-то опустившим свои дубинки, в то время как их главная продвигалась вперёд, подзывая к себе жестами и ученика, и его наставника. Оба следовали за ней, зажатыми йети с обеих сторон посреди высоких колонн пара и термальных вод к каким-то образовавшимся естественным путём отверстиям, ведущим к вулканического вида почве. Идя, они видели и других йети, в основном, сидящих либо распластавшихся на земле и не делавших ни малейшей попытки к сближению с ними.

Некогда горящая лава какого-то, случившегося в далёком прошлом, извержения вулкана, уже остыла на поверхности, соприкоснувшись со льдом и снегом, но вот уже на протяжении долгого времени и особенно снизу до сих пор пребывала в жидком состоянии. Вот таким способом и образовывались подземные пещеры и туннели, где йети и строили свои жилища. Местами корка лавы была повреждена, и сквозь образовавшиеся отверстия внутрь проникал свет. В своём большинстве эти пещеры были настолько низкими и узкими, что Тенсинг оставил при себе всякие попытки туда входить, хотя внутри поддерживалась приятная телу температура, потому что стены не успевали остыть от образуемого лавой жара, а в недрах стояли тёплые воды, заполнявшие дымовые трещины вулкана. Именно так йети и защищались от климатических напастей, ведь иной возможности скоротать зиму у этих существ не было.

В пещерах не было особых предметов, за исключением зловонных шкур, на которых местами до сих пор сохранились рваные куски мяса. Охваченный ужасом, Дил Баадур понял, что некоторые шкуры некогда принадлежали всё тем же йети и, скорее всего, можно с уверенностью сказать, что даже были сняты с их трупов. Оставшиеся, похоже, принадлежали жеребцам или, точнее, неизвестным цивилизованному миру животным, которых йети разводили и держали у себя в загонах, построенных из камней вперемешку со снегом. Эти жеребцы были намного меньше яков с витыми, как у барана, рогами. Йети использовали как их мясо, жир и кожу, так и засохшие экскременты, в основном, в качестве топлива. Ведь без столь благородных животных, евших крайне мало и выдерживавших самые низкие температуры, йети просто бы не могли выжить.

- Мы, пожалуй, остановимся здесь на несколько дней, Дил Баадур. И попытайся выучить наречие этих йети, - сказал лама.

- А зачем, учитель? Ведь случая использовать его у нас никогда не будет.

- Мне-то, возможно, он и не представится, а вот тебе, быть может, и подвернётся, - возразил Тенсинг.