Царство Страшных

— Этот особенный кто-то властвует над грехом зависти или гордыни?

Виттория фыркнула.

— Зависть хотелабы, чтобы он мог удерживать мое внимание вечно. Мне могло бы быть любопытно узнать о слухах, которые я слышала о его сексуальных талантах, но это было бы мимолетной фантазией. — Ее глаза заблестели, когда я зажмурилась, не желая думать о талантах Зависти. — Я слышал его…

— Пожалуйста, я не хочу слышать никаких слухов о Зависти. Я уже слышал о портрете, нарисованном над его кроватью, о том, где показано, насколько он хорошо одарен. Будь проклят дьявол. — Виттория откинула голову назад и рассмеялась. Это был первый раз, когда она говорила как прежняя, смертная, и это дало мне надежду на будущее.

— Я думала, он пошутил насчет этой картины. Мне следовало принять его предложение воспользоваться его спальней.

Я заметила, что она ничего не сказала о гордости, но я не стал указывать на это.

Это была рана, которая явно не затянулась. Даже если он не желал ее никаким романтическим образом, я подозревала, что Виттория чувствовала себя иначе. Всплыло кое-что еще, что меня интересовало.

— Когда к тебе вернулась твоя магия богини, ты узнал Люсию?

Почти незаметно моя сестра напряглась.

— Ты сказал ей?

— Нет. Тем не менее, я вернула ей камень памяти. Она должна сама решать свое будущее.

Между нами воцарилась тишина, нарушаемая только слабым эхом тренировки, проходящей внизу. Вместо лязга металлических мечей донесся звук когтей, царапающих камень и плоть. Когда моя сестра по-прежнему ничего не сказала, я продолжила.

— Если ты действительно привязалась к Гордыне, и если Люсия действительно не хочет быть с ним, ты должна сесть и сказать ему правду. Без игр и лжи.

— Я не хочу быть его женой.

— Никто не говорил, что ты ей станешь, — сказала я. — Чего ты хочешь? Теперь, когда ты вернул наш дом.

Моя сестра обдумала это на мгновение в тишине, ее внимание не отрывалось от альфа-тренировки внизу.

— Я хочу сосредоточиться на восстановлении нашего дома. Я хочу уладить наш двор и вернуть доверие наших подданных. И я не хочу больше отвечать ни на какие вопросы об этом несчастном принце. Думая о гордости, мне хочется вырывать сердца и топтать его. — Мы оба ухмыльнулись ее вспышке, но я не стала настаивать на этом. — А как насчет тебя, дорогая сестра? Что, во имя всего доброго и зловещего, заставило тебя отказаться от своей магии?

— Либо так, либо проклятие останется нетронутым навсегда.

— Нет, — сказала Виттория с редким приступом гнева в голосе, — Убийство Сурси было жизнеспособным вариантом. Тот, о котором должен был упомянуть твой принц.

— Она бессмертна.

— А я богиня смерти. Даже твой могущественный муж поддался смертельному яду. Пока мама не помешала со своим тоником.

Губы Виттории искривились в жестокой ухмылке.

— В любом случае, наша мать — Старая карга. Ты действительно веришь, что она не смогла бы помочь нам в убийстве ни одной ведьмы, даже той, что наделена бессмертием?

— Ее племянница, — напомнила я сестре. — Селестия не убила бы семью.

— Ты забываешь, что у нашей матери самой есть проблемы с гордостью. Она никогда бы не позволила кому-то уничтожить ее любимые творения. Мы, это царство, мы все живем в мире, который она создала. Это больше, чем просто ты и я. — лавандовые глаза Виттории вспыхнули. — И ты отказался от своей силы ради него.

Я была удивлена, что она так себя чувствовала, но это было далеко от истины. Я дала себе несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, заставить ее понять, почему мой выбор придал мне сил.

Я снова переключил свое внимание на волков. Теперь они были полностью переодеты и выполняли свои упражнения.

— Я решила покончить с проклятием, которое держало бы меня в клетке целую вечность. Я отказалась от своей силы ради свободы, чтобы исправить зло, которое я помогла создать, намеренно или нет. Я не отказывалась от своей магии ради одного демона. Хотя следование зову сердца было правильным путем, по крайней мере для меня. Когда я рассматривала пути, открытые для меня, я могла жить без магии, но я не могла представить, что откажусь от всего остального, что я любила, чтобы удержать ее. Я выбрала путь, который предложил мне ту жизнь, которой я хочу жить.

Моя сестра покачала головой, но не стала продолжать спор. Для нее было нормально чувствовать себя по-другому, выбирать другой путь. Я не должна была соглашаться со всеми ее решениями, и она тоже не должна была соглашаться с каждым из моих. Это не означало, что мы по-прежнему не любили и не уважали друг друга. Мы были близнецами, но мы были нашими собственными богинями.

— Я предпочла счастье страху, — наконец сказал я. — И я бы выбрала это снова без каких-либо сожалений.

Виттория глубоко вздохнула, холодный воздух создал перед ней маленькие облачка.

— Тогда я действительно рада за тебя, Эмилия. — Она обратила на меня озорные глаза. — И если тебе что-нибудь понадобится, вообще что угодно, у тебя всегда буду я.