Царство страха

Оперативники молча покинули зал, а я уселся за стол на трибуне, с которой вещал, и отпил воды из графина. Чувствовал я себя омерзительно. Голова трещала по швам, сильно тошнило, в ушах звучал непрерывный тяжелый гул, а перед глазами в изобилии плавали крохотные точки и черточки...

– Вам надо в больницу, – осторожно произнес подошедший Хохлов. – Видок у вас не приведи Господи!

– А как же связь? – слабо воспротивился я.

– Возьмете рацию с собой, – утешил майор. – Какая в принципе разница, где принимать доклады? Вы и так сделали все, что возможно. Зачем понапрасну здоровье гробить?

– Логично, – немного подумав, согласился я. – Дайте машину с водителем. Сам я, пожалуй, не смогу вести.

– Машины все в разъездах, – виновато потупился Хохлов. – Но я вызвал «Скорую». Она уже прибыла. Пойдемте.

Поддерживаемый майором под руку, я спустился вниз по лестнице.

У подъезда стояла замызганная «Скорая», а рядом с ней дюжий санитар, до глаз заросший страшенной, как у Бармалея, бородой.

– Разве они не обязаны бриться? Или подстригать как-то... В такой дремучей бородище небось микробов уйма! – подивился я.

– Обязаны-то обязаны, – вздохнул Хохлов, – но зарплаты мизерные, желающих работать мало. Приходится на многое смотреть сквозь пальцы.

– Прошу, – распахнул Бармалей заднюю дверцу. Я пожал майору руку на прощанье, с кряхтением залез внутрь и полуприлег на брезентовые носилки. Машина резво рванула с места.

– Расслабьтесь, больной, – посоветовал санитар. В голосе его слышалось нечто знакомое. – Лягте полностью, закройте глаза...

– Не хочу, – бормотнул я. – Мне и так удобно.

– А мне нет! – Бармалей молниеносно выхватил из медицинского чемоданчика ком влажной ваты (одновременно саданув мне под дых свободной рукой), сдавил шею «стальным захватом» и плотно прижал вату к моему лицу. В ноздри ударил сладковатый запах хлороформа. «Пропал!!!» – обреченно мелькнуло в голове. Руки-ноги обмякли, перестали слушаться. Но настроение почему-то улучшилось. Стало все по барабану. Потом коварный бородач расплылся и исчез, а вместо него возник весело улыбающийся Желудок, в розовом халате и зеленой чалме.

– Рад видеть тэбя, дарагой. Пашли шашлык кушать, вино пить. Гостэм будэш, – с чеченским акцентом сказал он, схватил меня за руку и, жизнерадостно смеясь, увлек в беспросветную холодную тьму...

Глава 6

Сквозь дырочку в толстом черном покрывале пробивался настырный желтый лучик и щекотал закрытые веки. Постепенно он расширялся, превращаясь в пучок яркого света. Вместе с этим возвращалось сознание. Сначала я вспомнил, кто я такой, затем в памяти всплыли недавние события. «Угодил как кур в ощип», – с горечью подумал я, непроизвольно застонал и медленно открыл глаза. Под небеленым потолком горела стоваттная лампочка без абажура. Напротив, на широкой скамье, сидели двое: давешний Бармалей и плотный мужчина лет тридцати с борцовскими ушами. А я лежал на бетонном полу и буквально разваливался на части. Головная боль и тошнота многократно усилились, глазные яблоки налились свинцом, дыхание то замирало, то учащалось. Ноющее сердце судорожно колотилось в груди. Вдобавок ко всему в теле ощущалась противная ватная слабость, а обожженные ноздри и губы горели огнем[12].

Не удержавшись, я вновь застонал.

– Отходняк ловит, – ухмыльнулся «борец».

– Ага, точно, – подтвердил Бармалей, – но самое интересное у него впереди. – Тут лжесанитар театральным жестом сорвал бороду, и я узнал майора Ромейко. За минувшие годы он практически не изменился. Те же редкие светлые волосы, те же белесые ресницы, та же вытянутая вперед нижняя челюсть и тот же маленький вздернутый нос. Лишь залысина на лбу заметно увеличилась.

– Удивлен, собака эфэсбэшная?! – торжествующе оскалился предатель.

– Да нет, не особо, – собрав волю в кулак, просипел я. – Тебя, пидораса, уже вычислили. Жаль, поймать не успели. Но ничего, еще не вечер!

– Вычислили, но как? – приподнял левую бровь он.

– По почерку организации засад и прочих пакостей с летальным исходом. А заодно припомнили обстоятельства твоей мнимой гибели. – Я прикусил зубами обожженную губу, сдерживая позыв к рвоте.

– Ты убил моих друзей и ответишь за них по полной программе. Дружба – дело святое! – воспользовавшись паузой, сменил тему Ромейко. Похоже, ему не хотелось ворошить прошлое при свидетеле, в котором я почти со стопроцентной уверенностью угадывал Синявина – Хорька, двоюродного брата покойного прапорщика Калачева.

– Кто бы говорил о дружбе?! – с огромным трудом подавив позыв, скривился я. – Не надо понты кидать, грязный иуда! Вспомни Чечню, девяносто шестой год. Тогдашние твои друзья – спецназовцы, считавшие тебя расстрелянным злыми боевиками, отправились мстить «убийце» – Кадыру Муслимову, а ты, чмо обрезанное, подстроил им ловушку, и все они погибли. А потом чеченцы такнадругались над трупами, что пришлось их отправлять родственникам в намертво запаянных «цинках» без окошек.