Царство. Пророчество

Баш не ответил. Она повернулась и увидела, что он сидит на краю кровати. Он уперся стеклянным взглядом в стену. Другой человек решил бы, что Баш задумался, но Кенна изучила его привычки и повадки за время их супружества. Она знала, что ему нравится, а что нет, его любимое блюдо на ужин, какие сапоги он наденет в лес. Она знала, о чем он думал, когда на его лице появлялась одна из его полуулыбок (он хотел ее поцеловать, обнять), и могла даже сказать точно время, когда он будет напевать себе под нос народные песни (каждые утро и вечер, когда он надевает и снимает одежду).

И сейчас, когда он сидел на краю кровати, она понимала его. Она заметила, что он сжал руками пуховое одеяло. Он нахмурился, что он всегда делал, когда хотел скрыть свои эмоции.

– Что такое? – спросила она, пересекая комнату.

На днях он убил сумасшедшего, который называл себя Тьмой. Баш месяцами охотился на него, все сильнее опасаясь того, что узнает, когда его настигнет. Язычники считали его богом, страшным сверхъестественным созданием, но Баш никогда не верил в это. Он знал, что искал человека, но человека, который стал монстром, который убивал и пытал, кормился кровью невинных. Только он не нашел его в лесах, где выслеживал. Он сразился с ним в их доме, где Тьма угрожал Кенне и Паскалю, милому мальчику, ставшему очередной жертвой Тьмы.

Семью Паскаля вырезали, но он выжил и поплатился за это. Мальчик только сейчас начал говорить, делиться с ними чувствами. Тьма умер от раны, нанесенной Башем. Он предупредил их, что Паскаль должен занять его место. Если кто-то добровольно не принесет себя в жертву богам, если другой не займет его место, придет чума. Этот сумасшедший предупреждал, что она опустошит земли.

– Баш, поговори со мной, – Кенна села рядом. Она погладила его руку и положила голову ему на плечо. Вдохнула его запах – восхитительную смесь сосновых иголок и мыла из пчелиного воска.

Баш посмотрел на жену и вздохнул. Он не любил делиться своими чувствами. Но во многих вещах Кенне тяжело было отказать. Она добивалась своего, несмотря ни на что, да он и не возражал.

– Я не могу пойти на пир сегодня ночью, тяжело находиться среди стольких людей. Просто я думал об отце, о том, что случилось, – сказал он тихо и заметил, как Кенна отстранилась при упоминании короля Генриха, ее лицо выражало сомнение.

– Я знаю, сейчас он не заслуживает моей любви, и я не должен горевать, но… – он покачал головой и потер ладонью глаза.

Отец так изменился за этот год. Он стал ужасен и в больших, и в малых делах. Но Баш оплакивал не этого человека. Он оплакивал другого отца, которого знал раньше. Баш был любимцем короля, Генрих брал его с собой на охоту и в путешествия, практиковался с ним в рыцарских поединках и фехтовании. Баш сердечно любил того короля, своего отца, и именно его он помнил. Из-за этого глаза жгло от слез.

– Я скучаю по тому, каким он был в прошлом, – сказал он, отвернувшись. Он не хотел, чтобы Кенна заметила слезы в его глазах. – Я всегда надеялся, что когда-нибудь к нам вернется тот Генрих. И все снова станет на круги своя. Все наладится. Но теперь этого никогда не произойдет.

– Я понимаю тебя, – сказала Кенна. – Когда-то он был хорошим человеком.

Она подумала о Генрихе, которого встретила в первые дни при дворе. Она вспомнила о том, как он выложил свечами ее имя на лужайке. Она его любила. Каждый раз, когда король входил в ее комнату, Кенна чувствовала, как пробуждается ее кожа, оживает каждый сантиметр ее тела, она впервые испытывала подобные чувства. Он обнимал ее, когда они засыпали. Он любил целовать ее в ключицу, нежно проводить большим пальцем по брови. Она и представить не могла будущей жестокости.

Баш встал и пересек комнату.

– А теперь еще чума…

Кенна закрыла лицо руками. Даже сквозь затворенные ставни до нее доносились приглушенные крики деревенских. Баш повернулся к ней, и она увидела беспокойство на его лице:

– Думаешь, в этом стоит винить меня? – его голос оборвался на последнем слове. – Неужели Тьма был прав?

– Нет, Баш. Тебе нельзя так думать, – Кенна подошла к нему. Она взяла его за руки и посмотрела в глаза: – Ты спас мне жизнь. Ты спас жизнь Паскалю. Ты сделал то, что должен был. Ни в коем случае не сомневайся в этом.

– Ты и, правда, в это веришь? – Баш изучал выражение лица Кенны, эти теплые карие глаза, ее взгляд был таким успокаивающим. Хотел бы и он себя видеть таким, каким его видит она – сильным, честным, храбрым.

Кенна сделала шаг к нему, взяла его за руки, их пальцы переплелись. Ее руки были такими теплыми.

– Я знаю, что за воротами чума и она настоящая, – сказала она. – И я знаю, что Тьма предупреждал нас об этом. Но что нам было делать? Позволить ему убить нас в том доме? Отдать ему Паскаля?

Баш держал ее за руки. Он понимал, что она права.

– Я знаю… но…

– Никаких «но»! – сказала Кенна. – Мы не можем переживать и гадать, что мы сделали не так. Я благодарна тебе за то, что мы вместе и в безопасности.