Царство льда

Температура той ночью опустилась почти до двадцати градусов ниже нуля, и моряки до утра тесным кольцом сидели у костра. Алексей и Делонг пытались согреть друг друга. Делонг писал: «Если бы он не укутал меня своей тюленьей шкурой и не согревал теплом своего тела, думаю, я замерз бы до смерти. Я и так дрожал всем телом». В интересах Эрихсена его не стали снимать с самодельных саней, которые подвинули поближе к огню. «Но его бормотание и стоны звучали всю ночь, – писал Делонг, – и я надеюсь, больше мне не выпадет такой кошмарной ночи».

В какой-то момент, ворочаясь в бреду, Эрихсен сбросил варежки. Моряки не заметили этого до самого утра, но было уже слишком поздно: руки датчанина совсем окоченели. Бойд и Айверсон растирали их, пока кровообращение не восстановилось, но Эмблер понимал, что руки Эрихсена постигнет та же участь, что и ноги. Датчанин был без сознания и даже не знал, что он наделал. Около шести часов утра его крепче привязали к саням и потащили дальше, продолжив путь на юг.

Через несколько часов моряки заметили еще одну хижину, зашли в нее и развели огонь. Эмблер внимательно осмотрел Эрихсена и пришел к выводу, что он, как свидетельствовал Делонг, «совсем плох». Пульс едва прощупывался, матрос не приходил в сознание. Некроз распространился на лодыжки и на голени. Делонг прочитал молитву и велел всем молиться о спасении.

Два дня спустя, в 8 часов 45 минут утра 6 октября, Эмблер повернулся к морякам, по-прежнему сидящим в хижине, и покачал головой. «Все кончено, – сказал он, закрывая Эрихсену глаза. – Мир его праху».

Ханс Эрихсен, 33-летний матрос из датского Эрёскёбинга, который не раз рыбачил на Северном море, был мертв. «Наш товарищ ушел из жизни, – написал Делонг. – Боже, что же будет с нами?»

У них не было инструментов, чтобы вырыть ему могилу, да у них бы это и не вышло в вечной мерзлоте. «Моряков хоронят в море», – рассудил Делонг и решил предать тело Эрихсена реке. Сняв с него одежду, они распределили ее между собой. Тело датчанина зашили в палаточный брезент и набили получившийся мешок землей, чтобы утяжелить его. Айверсон забрал Библию Эрихсена, а Каак отрезал прядь его волос. Накрыв тело датчанина флагом, его спустили к реке.

После короткой церемонии прощания моряки топориком прорубили во льду дыру и погрузили тело Эрихсена в холодные воды Лены. Над рекой раздались три оружейных залпа. Найндеман нашел в хижине старую доску, вырезал из нее надгробие и повесил на дверь. Надпись гласила:

В ПАМЯТЬ

Х. Х. ЭРИХСЕНА

6 ОКТЯБРЯ 1881 ГОДА

«ЖАННЕТТА»

Утро 9 октября выдалось ясным и относительно теплым после нескольких дней холодных туманов. Делонг подозвал Найндемана, чтобы обсудить с ним план, который вынашивал уже не первый день. Он хотел, чтобы Найндеман воспользовался шансом, который дает погода, пошел вперед остального отряда и нашел помощь.

После смерти Эрихсена обморожение сказалось на здоровье нескольких других моряков. Хуже всех дела обстояли у самого Делонга, а также Коллинза и Ли. У них оставалось всего несколько фунтов собачатины, поэтому теперь они существовали в основном на своеобразном гроге, сваренном из бренди, старого чая и речной воды. Двигаясь группой, они не могли пройти более нескольких миль за день. «Мы все порядком измотаны, – писал Делонг, – и словно бы блуждаем по лабиринту». Он чувствовал, что Найндеман может дать им последний шанс.

Делонг выбрал Найндемана, потому что тот оставался самым крепким из моряков и с наибольшей вероятностью мог добиться успеха. Не приходилось сомневаться в находчивости немецкого матроса и его безупречной сноровке. Его гренландские испытания доказали, что он обладал невероятным инстинктом выживания. Коллинз вызвался сопровождать Найндемана, но Делонг осадил ирландца, сказав: «В вашем состоянии, мистер Коллинз, вы не уйдете и на пять миль от лагеря». Кроме того, капитан не доверял Коллинзу; впоследствии ходили слухи, которые не подкреплялись конкретными свидетельствами, будто Делонг опасался, что, если Коллинзу удастся спастись первым, он бросится на ближайшую телеграфную станцию, чтобы передать в «Геральд» искаженную информацию об экспедиции.

Алексей был, пожалуй, вторым по крепости после Найндемана, но Делонг хотел, чтобы эскимос остался в отряде, так как он лучше всех охотился. Надеясь на божью помощь и меткость Алексея, капитан не терял оптимизма. «Я верю в Бога, – писал он. – Он кормил нас до сей поры, и я уверен, что и теперь Он не даст нам умереть от голода».

Следующим по крепости был Луи Норос. Делонг велел ему сопровождать Найндемана и подчиняться его приказам. Идти планировалось налегке – как выразился Найндеман, «в одной одежде». С собой моряки брали лишь винтовку, сорок патронов, несколько одеял и немного грога. «Если подстрелите зверя, – напутствовал Делонг, – возвращайтесь к нам».