Царство костей

И все же то, что нам сейчас все-таки известно про вирусы, – это насколько глубоко они вплетены в историю нашей эволюции. Их генетический код глубоко упрятан в нашей собственной ДНК. По расчетам ученых, от 40 до 80 процентов человеческого генома может происходить от древних вирусных инвазий[4]. И речь не только про нас. Результаты последних исследований показывают, насколько тесно вирусы внедрились вообще в мир живой природы. Это тот цемент, на котором и держится жизнь. Вообще-то исследователи теперь практически не сомневаются, что вирусы способны предоставить ключ к происхождению всего живого на Земле – они могут быть самими двигателями эволюции, а не исключено, что даже и источниками человеческого разума[5].

Так что, хотя эта книга и не является «пандемическим романом» по сути своей, я уверен, что изложенный в ней сценарий развития событий может показаться читателю еще более угрожающим, чем просто описание вспышки некоего смертоносного заболевания.

Почему?

Да потому что вот последнее предостережение, которое я слышал от ученых: «Вирусы – и те, что в природе, и внутри наших тел – еще не закончили изменять нас, модифицировать нас».

И они продолжают делать это прямо сейчас – в тот самый момент, когда вы читаете эти строки.

Примечания исторического порядка

«Ужас! Ужас!»

Таковы предсмертные слова Курца, главного злодея в романе Джозефа Конрада «Сердце тьмы». Звучат они в тот момент, когда Курц сознает масштаб тех зверств и жестокостей, которым он подверг коренное население африканского Конго. Это также и предостережение всем нам – тьма может таиться в сердце у каждого из нас.

Конрад написал это произведение, впервые опубликованное с продолжением в трех частях в журнальном варианте в 1899 году, на основе своего личного опыта в качестве капитана парохода на реке Конго, где он лично стал свидетелем жестокостей колониального правления Свободного государства Конго[6], которое он описывает как «самая гнусная драка за добычу, которая когда-либо обезображивала историю человеческой совести»[7]. Меньше чем за десять лет в результате действий колонизаторов погибли десять миллионов коренных конголезцев. Вот как это описывает британский исследователь Юарт Гроган: «Все деревни до единой были сожжены дотла, и когда я бежал из этой страны, то повсюду видел скелеты, и в таких позах… Какие ужасные истории они рассказывали!»[8]

С чего же начались все эти зверства?

Как это ни печально, но все это оказалось связано с развитием медицины и техники. Во-первых, с открытием в начале девятнадцатого века хинина – противомалярийного средства, которое открыло сердце континента всему остальному миру. Португальские и арабские работорговцы уже и до того рыскали по просторам Конго, но с появлением лекарства от малярии началась великая эпоха европейской колонизации. Северные территории Конго сразу же захапали французы, а король Бельгии Леопольд II прочно закрепился на миллионе квадратных миль южной половины страны – это примерно треть площади континентальных Соединенных Штатов, – за счет кабальных договоров с местными племенами, расчетом в которых со стороны эмиссаров короля мог быть просто кусок цветастой ткани или какая-нибудь яркая побрякушка[9].

Потом настал черед технического новшества под названием «пневматическая шина» – изобретения шотландского ветеринара Джона Бойда Данлопа. Результатом стали активные поиски источников сырья для производства резины, сравнимые с «золотой лихорадкой», а каучуконосы Конго и оказались его основным источником. Стало вдруг крайне выгодно эксплуатировать и брать в рабство обитателей конголезских деревень. Король Леопольд установил строгие нормы на объем каучука и слоновой кости, поставляемых каждой деревней. Ценой за любую недостачу была потеря руки. За короткий период времени отрубленные человеческие руки стали в Свободном государстве Конго в некотором роде валютой, равно как отсеченные уши, носы, гениталии и даже головы. Вдобавок бельгийские эмиссары регулярно устраивали невиданные акции устрашения, включая распятия на кресте и повешения мужчин, женщин и детей[10].

Все эти зверства, о которых никому не сообщалось, сходили им с рук более десяти лет и в итоге со временем привели к смерти от убийств и голода половины коренного населения Конго. В то время как роман Конрада послужил литературным средством, в конце концов поведавшим остальному человечеству об этих зверствах, во многом это заслуга и миссионеров – в частности, одного американца, чернокожего пресвитерианского священника Уильяма Генри Шеппарда, который открыл миру правду о тех ужасах, от которых страдали коренные конголезцы во время его пребывания миссионером в тех краях[11].

Но все эти изуверства были не единственными «ужасами», с которыми преподобный Шеппард столкнулся в те кровавые времена. Другой его рассказ был надолго похоронен под россыпями костей. Это история, привязанная к картам, реликвиям и мифам, про еще одного чернокожего христианского патриарха в Африке.