Царство и священство

Как видим, задач много, и те проблемы, которые родились в «эпоху перемен», требуют их скорейшего разрешения. Как же их решать, если далеко не всегда внешние обстоятельства располагают к эффективной деятельности христиан? Но мы забываем старый принцип: нужно стремиться к высшим, идеальным формам – для нас воцерковленному обществу, древней византийской «симфонии» и использовать те возможности, которые нам дарит время. Это и есть наш «царский путь» служения Богу и исполнения своего долга христианина жить по Христу.

2011 г.

Церковь, власть и политика

В течение двух тысяч лет своего существования христианство не уклонялось от воздействия на общественную и политическую жизнь, а, напротив, было постоянно одним из могущественнейших факторов в создании человеческих обществ, государств и культуры. В эпоху господства христианства человечество развило до высочайшей степени свои силы, свои средства, действия и свою общественность. Все это именно потому, что христианство указывает человечеству истинные основы для развития личности и общества и предостерегает против заблуждений и ошибок, влекущих личность и общество к разложению.

Л.А. Тихомиров

I

Должна ли Церковь участвовать в политике или ей надлежит быть аполитичной? – вот актуальный вопрос наших дней, имеющий, впрочем, давнюю предысторию. Какие только доводы, отрицающие саму возможность участия Церкви в политике, не приходится услышать!

Кто-то говорит о необходимости отделения Церкви от государства и полагает в основу своего суждения ту – весьма поверхностную – мысль, согласно которой религиозные, нравственные начала не могут доминировать над политическими. Что на идее главенства какой-то одной конфессии неверно строить жизнь целого государства, среди граждан которого присутствуют представители других религиозных течений.

Иные, формально признавая себя сынами Церкви, также не прочь отказаться от каких-либо форм ее участия в деятельности государства, хотя и по другим причинам. «Политика есть дело грязное, – нередко говорят в таких случаях, – а Церковь свята. Зачем же мы будем марать Ее белые одежды? Кроме того, разве Церковь может разобраться во всех сложностях государственного быта, не Христос ли сказал: Богу – Богово, а кесарю – кесарево?»

Иногда в основе данного суждения (особенно у представителей старшего поколения православных людей, много претерпевших от государства в годы советской власти) лежит не всегда называемый, но явственно проступающий при обсуждении данного вопроса следующий мотив: уж лучше такое положение вещей, чем ситуация, которая была ранее. По крайней мере, при демократических режимах сохраняется хоть какая-то гарантия свободы совести и неприкосновенности Церкви и ее чад.

Мотив этот совершенно понятен, и не нам осуждать тех, кто сохранял свою веру и открыто служил Богу в те времена, когда расхождения с официальной позицией государства по данному вопросу вызывали уголовное преследование и всевозможные административные ограничения. Но в то же время, согласимся, данная позиция не затрагивает существа вопроса. С тем же успехом можно было бы оправдать публичный отказ от веры в Христа, если человеку угрожали неблагоприятные последствия. В индивидуальных случаях Церковь прощает таких верующих (а какие преступления против Бога не прощает она, всемилостивейшая, когда блудный сын возвращается к ней с искренним раскаянием?!), но сам поступок никогда не может сочетаться с истинной верой, желанием претерпеть страдания и скорби за Христа.

Впрочем, подобные мотивы являются исключением из общего правила, логика которого довольно проста. Обычно в академических работах, посвященных этому вопросу, предлагается приблизительно следующий (едва ли не типичный) алгоритм рассуждения: вера есть чувство субъективное, и Церковь, как содружество верующих, представляет собой лишь один из союзов, присутствующих в государстве. Государство – союз властный, хотя оно и преследует благородные цели (общее благо), но политика по природе своей является категорией безнравственной, где важен результат, а не избранные для его достижения средства.