Аграфена.А что? Можно ведь найти в Касимове или еще где ничуть не хуже и сказать, что это и есть та самая.
Евдокия
Афанасий
Евдокия.Про зеленое платье забудь! Пушкин
сказывал, что у зеленого платья отец с боярами Стрешневыми дружен, а Стрешневы Морозову кровные враги.
Афанасий
Аграфена.А может, ему и вправду сан принять? Шутки шутками, а стал бы патриархом в один прекрасный день.
Евдокия.Да как я могу родному сыну такое предложить?!
Афанасий
Андрей распахивает дверь.
Андрей
Евдокия
Евдокия удаляется в сопровождении Аграфены.
Андрей.Чем дальше в лес, тем веселей живем. Родная мать уже в глаза не смотрит.
Афанасий.Так на Верху заведено. Там никто друг другу в глаза не смотрит. А ты, часом, не стоял ли за дверью, не подслушивал?
Андрей.Стоял и подслушивал.
Афанасий
Андрей
распоряжаться в угоду Морозову. Я Господу Богу принадлежу. Я не морозовский крепостной.
Афанасий.Не знаю. Ведь мы же с тобой не
в Голландии живем, как тот Лукич, да Артамон Матвеев. — У нас другая доля. У нас весь народ согласился, что кому-то должно быть крепостным. А это значит, что всем и каждому приговор вынесли. — Правда, среди крепостных порой случаются и беглые. Вот я, к примеру, беглый. Двадцать лет тут отсиживаюсь. Живу по милости твоей тетки. За ее сарафаном прячусь.
Андрей
Петрович? Здесь все твое, здесь только ты хозяин. Ты же копейки за Аграфеной не взял, у нее приданого была одна Маланья. — Мне родители с детства говорили, что если бы ты от всего дедовского не отказался в пользу матушки моей, то ей бы и жениха никогда не нашлось.
Афанасий.Дитя ты, Андрей! Хотя и умный, а все еще дитя. — А разве не бывает подлых жен, неверных жен? От такого, как я, в один миг избавиться можно. Донести, что я по злому умыслу государеву службу оставил, — и нет меня. А уж то, что я себе за этой дверью говорить позволяю! Что ни скажу — «слово и дело государево».
Андрей
Афанасий.Вечно не будет, это несомненно. А вот что очень долго — тоже несомненно.
Андрей.Посмотрим.
Афанасий.Посмотрим на новые морозовские законы. На это его «Уложение». Его уже все египетским рабством окрестили. Может быть, ты решил
Моисеем новым стать? Потому что сестренка твоя бедная попалась как птичка в силки?
Афанасий отворачивается, чтобы скрыть от Андрея свое лицо.
Андрей
Афанасий.И что наказали?
Андрей.Чтобы во всем слушался Василия Матвеевича. До поры.
Афанасий.И что же эта пора? На другой день наступила?
Андрей.Нет.
Афанасий.Вот и слушай Василия. Он теперь твой наставник. А я тебе сверх того, что сам знаю, ничего сказать не могу. Разве что могу повторить. Когда Михайло Иванович хочет кому-то себя открыть, он сам находит, как того оповестить. Ему ни твоя, ни моя помощь не нужна.
Входит Аграфена.
Аграфена.Афанасий Петрович! Приготовься муку вытерпеть. Хочешь — не хочешь, а новый кафтан примерять придется.
8. У Корионовых
Василий Матвеевич в своей светелке, вооруженный толстой иглой, чинит котомку. Входит Андрей.
Андрей
Василий.Вот видишь — разошлась по швам…
Андрей.Так ты все же решил в Сибирь отправляться? А ведь тебе наказано меня наставлять…
Василий.А я очень быстро хожу. Сам увидишь, как я быстро хожу.
Андрей.А что, Михайло Иванович надолго Москву покинул?
Василий.Для кого надолго? — Для Михайлы али для Москвы?
Андрей