Царский духовник

Вот что стояло в грамоте царской: “Благочестивой и многолюбимой супруге нашей, царице Анастасии, шлем грамоту сию из-под Казани басурманской, просим неустанно молиться о нас и о воинстве нашем, и сами каждодневно молимся о здравии и покое нашей супруги любезной. Зная тревогу твою, супруга любезная, поспешаю я ныне же послать гонца верного с доброй вестью, что даровал Господь воинству православному на врагов одоление. Много трудов понесли мы в этот день битвы жестокой, много крови христианской пролилось под стенами казанскими, много потеряли мы витязей добрых, зато враг был посрамлен и рассеян. Накануне битвы первой, помолясь Богу, собрал я воевод своих, и урядили мы с ними полки наши.

Большой да передовой полк стал на поле Арском, что к самой Казани ведет; правый полк на берегу Казанки-реки стал, сторожевой полк - у Булан-озера. Моя царская дружина, со мною да с князем Владимиром, стала тоже на большом лугу, в запасе, и был с нами весь снаряд огнестрельный. Первых послал я на Казань князя Юрия Шемякина-Пронского да князя Федора Троекурова с казаками пешими и стрельцами.

Чуть солнышко взошло, сел я на коня, подъехал к полкам моим и сказал им слово ободрительное. Отвечали мне все воеводы с князем Владимиром Андреевичем: “Дерзай, царю! Мы все единою душою за Бога и за тебя”. Благословили тогда иереи воинство православное, и пошла вся рать к стенам казанским. На тех стенах никого видно не было, притаились татары лукавые, хотели нас ударом нежданным смутить.

Как подошли полки, отворились ворота, и бросилось многотысячное войско татарское на воинов наших передовых; тут не посрамили себя князья Шемякин да Троекуров - ободрили смутившихся и грудью встретили казанцев. Сеча была великая, и не выдержали полки казанские удара мечей русских, вспять оборотились и побежали.

Призывая имя Божие, гнали наши полки татар до самых стен, посекли многих и многих в полон взяли. Посылаю тебе, царица благоверная и супруга любезная, добрую весть о победе нашей. Не оставь нас своими молитвами и не крушись печалию, ибо над нами бодрствует Сам Господь Бог многомилостивый, что хранит землю русскую. Писано в стане под Казанью “.

Царица Анастасия Романовна внимала старцу Сильвестру безмолвно, с радостью благоговейной. Когда же закончил он читать письмо царское, взяла молодая царица рукою дрожащею грамоту супруга своего из рук старого священника и поднесла ее к устам своим. Потом быстрыми шагами подошла царица к образам, на колени упала и погрузилась в молитву горячую. Старец Сильвестр, тоже радостный и сияющий, шептал слова моления благодарственного.

Тихо было в горнице царицыной, слышались только вздохи глубокие и шепот молитвенный. Тем временем старая боярыня, тетка царицына, успела уже дело нужное сделать и вернулась в горницу. Тихо она дверь отворила, тихо порог переступила - да и замерла на месте, увидев старца Сильвестра. Знала она, что суров царский наставник, что грозно карает он тех, кто прибегает к гаданьям и волшебствам.

Неспокойно у нее на душе стало, когда вспомнила она, что уговорила молодую царицу привести к ней старуху из слободы Кадашевской. Испугалась боярыня, а все же понадеялась, что не выдаст ее царица и ничего старцу Сильвестру не скажет. Да не сбылась ее надежда…

Только что закончила молодая царица молиться, только что от икон святых отвела свои глаза, слезами радостными увлажненные, тотчас же увидела она тетку-боярыню.

Омрачилось тогда благостное лицо молодой царицы; вспомнила она, что едва в грех большой не впала, и тут же покаялась старому священнику.

- Отпусти мне прегрешение, отец святой! Только что взыскал меня Господь великою милостью - получила я весть желанную от супруга моего любезного, а перед тем согрешила я! Велела я к себе некую старуху-знахарку позвать, чтобы разгадать сон мой про супруга дорогого. Отпусти мне грех мой, отец Сильвестр!

Зоркими очами глянул старый священник на боярыню, а та побледнела и смутилась и не могла слова вымолвить. Долго смотрел старец на нее, наконец скорбно улыбнулся:

- Эх, боярыня, все-то мы не верим в благость Божию, все-то хотим Его волю неисповедимую узнать. А того мы не постигаем, что пути Божии от нас, грешных, скрыты. Если не дано нам ведать грядущее, тогда никакие знахарки не помогут. Ты, боярыня, уже года долгие прожила; знаю я, что благочестива ты и к службе Божией усердна. Отгони же от себя соблазны всякие и не греши недомыслием своим. Надо бы на тебя епитимью тяжкую наложить, да авось, ты сама образумишься.

Отвернулся старый Сильвестр от боярыни и к молодой царице подошел:

- Ты, юная царица, разумница и молельщица усердная! Не слушай наговоров пустых и грез сонных не страшись.

Поклонилась молодая царица старцу-наставнику, а на старую боярыню даже и не взглянула. Приметила это тетка царицына и запечалилась; шевельнулось в сердце ее чувство недоброе к строгому старцу, но скрыла его боярыня - низко поклонилась и вышла из горницы.