Царица в постели

Чтобы иметь опору в дворянстве, Екатерина призвала на службу сто двадцать тысяч русских дворян – недорослей, как их называли. Дворяне также не знали грамоты, но их позволено было учить насильно.

Почти всю русскую землю и завоеванные края Екатерина поделила между фаворитами, и вся Россия принадлежала ведомству, кабинету царицы и дворянам. Крестьяне сделались собственностью дворян, как домашний рабочий скот.

До Екатерины крестьян нельзя было продать отдельно от земли, запрещена была также продажа членов одной семьи в розницу.

Екатерина и сама продавала крестьян, и дворянам разрешала продавать их, как угодно, – детей от матери, отца от семьи, жену от мужа.

Это было неслыханным бесчеловечием и доказывает, насколько Екатерина презирала русский народ, боялась дворянства, угождала ему во всем.

В петербургской газете появились объявления такого содержания:

«Продается пожилых лет девка, умеющая шить, мыть и гладить. Также продаются беговые дрожки».

«Продается за сходную цену семья людей: муж – портной, жена – повариха, при них дочь швея 15 лет и двое детей 8 и 3 лет».

Ни один русский царь на это не решался. Даже Бирон не посмел ввести официальное рабство.

Крестьянин стал называться в эпоху Екатерины рабом. Его судьей был дворянин, его владелец. Жаловаться на истязания помещика мужик не имел права. Дворяне имели право продавать крестьян в рекруты и ссылать в Сибирь без суда, засекать розгами до смерти и разлучать семьи.

– Конечно, раб не персона, – говорила Екатерина. – Но все-таки его надо и скотом признавать, а со скотом надо обращаться человеколюбиво.

Этот строй был, очевидно, результатом увлечения Плутархом. А может быть, огромная власть над людьми давала ей садистское удовлетворение.

Недовольство и ропот возрастали, а тут еще хвастовство Орлова беспокоило царицу. Ни в коем случае она не желала его возвращения в Петербург. Он мог изменить ей, как изменил Петру. А Екатерина знала по опыту, как легко совершаются дворцовые перевороты.

Желая угодить русскому народу, Екатерина внезапно решила выйти замуж за императора Иоанна Антоновича, который томился в Шлиссельбургской крепости.

– Я заглажу причиненную ему несправедливость, – сказала она Панину, – и русский народ, желающий бедного заключенного царя, будет меня боготворить.

– Хорошо, Ваше Величество, – ответил Панин, – не спорю, взгляните тайком на вашего жениха.

Иоанн Антонович, свергнутый с престола Елизаветой Петровной, когда ему было всего одиннадцать месяцев и за него правила его мать Анна Леопольдовна, с пеленок попал в тюрьму. Его ничему не учили, и он жил безвыходно в стенах темницы. Он не знал, что такое свобода, и его даже никогда не выпускали гулять. И от того, что он никогда не бывал на воздухе, он был бледен как смерть, а говорить умел самые обыденные вещи, относящиеся к еде, питью и платью. Целыми днями он играл драгоценностями своей матери, которые хранились у него в шкатулке. Это было единственное, что у него не отняла жестокость Елизаветы Петровны, не имевшая предела.

В один прекрасный день Екатерина в сопровождении Панина прибыла в Шлиссельбургскую крепость и велела показать ей Иоанна Антоновича.

Ее подвели к форточке в дверях темницы, и она увидела бледного страдальца, без вины виноватого ребенка, которого замучили только потому, что Анна Иоанновна вздумала оставить ему, едва он родился, свой окровавленный трон.

Екатерине сделалось дурно. Панин увел ее в слезах.

– Нет, я не могу выйти за него… Это ужасно… Несчастный принц… Он ни в чем не был виноват, – прошептала она.

На другое утро комендант крепости получил приказ выпустить Иоанна Антоновича на прогулку.

Несчастному мученику было двадцать лет, когда он первый раз увидел деревья, цветы и расстилающееся вдали море. Он полюбил стоять на крепостном валу и смотреть вдаль.

Но когда через два года капитан Мирович с помощью дочери крепостного коменданта задумал освободить Иоанна Антоновича и возвести его на царствование, Екатерина, узнавшая о заговоре, не поколебалась окончательно освободиться от Иоанна Антоновича. По ее приказу он был убит.

Однако никакие смуты и волнения не мешали Екатерине предаваться новым и новым увлечениям.

Постоянным любовником был один Панин, с которым Екатерина сошлась еще до Григория Орлова. Его постель стояла во дворце до смерти Екатерины. Он был умен, не требователен, не ревнив. У него был огромный гарем крепостных заложниц, и больше раза в неделю к Екатерине он не являлся. Надоевших одалисок он раздаривал друзьям или продавал, а гарем постоянно пополнялся новинками.

Панин был канцлером и занимался иностранной политикой, получая субсидии от Франции, Англии и Пруссии. Послы знали его слабость к новым одалискам и привозили ему новинки для его гарема. Особенно благоволил Панин к итальянскому послу, поставившему в его гарем трех красивых итальянок.

Кроме того, Панин имел возлюбленных среди светских дам и аристократок, большей частью иностранок.