Царица царей

Антоний не мог воспользоваться оружием, но это ничего не значило. Он объявит войну врагам Клеопатры. В Риме имелось немало ушей, и далеко не все горожане преданы новому императору-мальчишке.

Август считал его призраком, но не воином.

Но уже не впервые неприятель роковым образом недооценивал Марка Антония.

Он улыбнулся, выходя из дворца и спускаясь по склону Палатинского холма. Тело казалось почти прозрачным в лучах дневного солнца.

Он быстро найдет своих бывших солдат. Пока в Риме царил мир, они собирались в тавернах и борделях. Столица кишела ими — каждый пребывал в своей собственной стадии опьянения с карманами, полными египетского золота.

Более трудная задача — собрать верных сообщников. Многие легионеры после Акциума перешли на сторону Октавиана. Нелояльные парни ему не нужны. Антоний надеялся отыскать своего сторонника Канидия и остальных — самых обученных людей в войске. Увы, соратника казнили в Александрии. В Риме уже распевали песни об отваге Канидия Красса. Конечно, и других не было в живых.

Призрак стоял посреди пыльной улицы и ругался. Неизвестно, когда проснется Хризата. Ему следует поторопиться.

Наконец, он увидел нескольких солдат, крепких и покрытых шрамами. Они дремали в задней комнате таверны. Он позвал их, и они разом подняли тяжелые от похмелья головы. Антоний предпочел бы появиться перед ними в иной обстановке, но иного выбора не оставалось.

— Слушайте меня!

Они заморгали. В воздухе заплясали пылинки. Пьяницы. Антоний и сам порой бывал таким. Он понимал, каково им сейчас, и старался говорить громко и отчетливо.

— Защитники Александрии!

Легионеры прищурились.

На мгновение Марк Антоний появился перед ними. Они попятились, раскрыв рты и спотыкаясь о стулья. Он подозрительно взглянул на их мускулы. За прошедший год они разжирели, но на лучшее рассчитывать не приходилось. Будь времени побольше, он обшарил бы весь мир, отыскал бы своих настоящих друзей — самых бесстрашных воинов. Однако отведенный на спасение Клеопатры срок истекал через сутки.

— Ваш полководец обращается к вам, — произнес призрак. — Он поручает вам задание.

— Почему мы должны тебе верить? — спросил солдат, перед которым лежала опрокинутая кружка.

— Я — истинный Марк Антоний, — сказал он.

Рослый легионер ухмыльнулся.

— Ты на него похож, отрицать не стану, — заявил он. — И голос тот же. Кто пытается нас дурачить? Покажись!

Антоний поморщился. Солдат нелегко заставить протрезветь. Ни магия, ни загробный мир не производили на них никакого впечатления. В подобном состоянии их стоило подкупить. Приказы на них не действовали.

— Я вас нанимаю, — сообщил призрак. — Завтра вечером вы будете в Большом Цирке с оружием. Ждите моего сигнала. Есть одна женщина… — поколебавшись, он решил не называть Клеопатру по имени, — которую необходимо защитить. Вы обеспечите ее безопасность.

— Сколько?

— Хватит на шлюх до самой смерти, — резюмировал Антоний.

— А выпивка?

— За кого вы меня принимаете? На вино хватит с лихвой.

— Тогда я с тобой, — произнес легионер, — кем бы ты ни был.

Остальные согласно кивнули. Марк Антоний объяснил, что от них потребуется. Убедившись, что его поняли, он взял с солдат клятву протрезветь. Еще раз посулив им золото, дух выскользнул из таверны на улицу. Ему нужно провернуть кое-что еще, и на этот раз побыстрее.

В уединенном облицованном изразцами зале с горячими и скользкими от масла стенами отдыхали сенаторы. Они принимали послеполуденную парную баню. Их окружали густые облака пара, из которых доносились бестелесные голоса. Политики расположились подальше от императора и его любимого полководца.

— Он утверждает, будто ведет свое происхождение от Аполлона. Но мы-то знаем его мать Атию. Да к ней бы ни один бог не притронулся… Даже случайно и в темноте, шаря по полу храма в поисках добычи получше, — пробормотал один сенатор.

Его сосед плеснул на себя водой и многозначительно улыбнулся.

— Цезарь Август — обычный скромный внучатый племянник. Однако осмеливается называть себя Цезарем! Как будто капли крови Юлия достаточно, чтобы стать противовесом его деду-ростовщику!

— И рабу! — крикнул третий сенатор. — У меня есть достоверные сведения. Его прадед был освобожденным рабом, который годами вил веревки на юге.

Слушатели потрясенно заерзали на выложенных мозаикой скамьях, недовольно болтая ногами в горячей воде. Утерев пот с бритых голов, они забормотали снова:

— Август…

— Лучше Октавиан! — взвизгнул самый старший. — Крошечный жалкий росток, едва вылезший из-под земли! Весенняя спаржа!

Собеседники снисходительно взглянули на старика и продолжили причитать:

— Август разрушит сложившуюся систему. Рим окажется во власти одного разума… Император слишком молод, неопытен и самонадеян.

При мысли об этом внутри у них все сжалось, но они были бессильны. Они тосковали по прежним временам республики. Как же они тогда правили! То были славные дни речей и споров, посланий и дебатов. Они обычно долго убеждали Сенат принять то или иное решение. И прибегали к взяткам.

— Сенаторы империи! — прогремел мужской голос.

Замолчав, они в замешательстве уставились на облако пара.