Царица Тамара

– Так это про вас говорит весь город? Чем же вы так очаровали людей? – Тамара с интересом наблюдала за ним.

– Я не делал ничего особенного, просто моя душа открыта. А искренность – товар крайне редкий, это и притягивает людей. Прошу пойти со мной и сами все увидите.

Тамара подола ему руку, и они вместе дошли до замка. Беспокойство не проходило только при мысли о пропавших охранниках. Но об этом она позаботится позже, пока же они входили в прохладу замка. Странно, что Тамара не знала ничего о владельце здешних земель, но, судя по внутреннему убранству, хозяин замка обладал хорошим вкусом. На высоте потолочных сводов расписаны библейские сцены из Евангелия. Стены украшены тонкой лепниной, придающей пространству воздушность, словно находишься на облаках. Большие окна с витражами играют всеми цветами радуги. На одном из витражей Тамара узнала себя и смутилась такому открытию. Она не очень любила, когда ее восхваляли, девушке казалось это слишком большим подарком. Но когда находишься в окружении творческих людей, волей-неволей превращаешься в музу, вдохновительницу. Похоже, что человек, живущий здесь, – тоже не исключение. Нужно будет узнать о нем как можно скорее. В этот же момент хотелось думать только об искусстве.

– Шота провел спутницу к восточной колонне, усадив ее в изящное маленькое кресло. Сам присел на скамеечку возле нее. Кресло было выше и получалось так, словно он сидит у ее ног. Такое положение снова привело Тамару в смущение уже второй раз за встречу с этим странным, но притягательным человеком.

Начались чтения. Выходили поэты и читали свои произведения. В воздух поочередно взмывали то звуки тоски, грусти, то безудержного веселья и счастья. Тамара испытывала взлеты к самым высоким небесным далям, где зарождался свет дня, и падала в невероятные ущелья, куда не способен был проникнуть ни звук, ни луч. Такой невыразимой радости как с этими людьми царица не испытывала больше ни в одном месте мира. И ей даже не представлялось, что бывает лучше. Однако стоило выйти поэту Шота Руставели и начать декламировать свои стихи, как все остальное померкло. Он владел словом и слогом так виртуозно, словно рожден сам из этого слова. Его можно смело назвать тем богом, который сказал: «В начале было слово» и приступил к сотворению своей вселенной. Шота создавал свой мир каждым звуком и жестом рук, живших своими отдельными ощущениями. До встречи с поэтом Тамара не знала, что даже руки способны чувствовать, к этому их призывали стихи Руставели. Тело и душа звучали в унисон, пускаясь в увлекательные путешествия по просторам вселенной, сотворенной волей человека. И воля эта была прекрасна.

Наслаждение произведениями искусства могло длиться для Тамары бесконечно. Но она уже просмотрела выставленные картины, послушала новые произведения музыкантов и поэтов, пора возвращаться во дворец. Шота Руставели снова отправился провожать царицу. Его взгляд спрашивал, смогут ли они увидеться снова, а взгляд Тамары ответил: «да».

После следующей встречи поэт предложил Тамаре ненадолго задержаться. Он повел ее за пределы замка, прося при этом закрыть глаза. Сюрприз, который он приготовил для нее, вспоминался потом ей долго. Она стояла на возвышении плато, внизу раскинулись леса. За их кудрявыми головами виднелись домики жителей. На большом лугу резвились кони, а совсем близко струилась река, свободная, искрящаяся. Стоя здесь, на высоте над всем этим великолепием простой истиной жизни, чувствуешь себя художником. Мазками наносить на холст природы закат солнца, прохладу леса, спокойствие рек и превращать все увиденное в слово Тамару научил Шота Руставели. Они наблюдали дожди, полеты птиц, зажигающиеся звезды. С этой женщиной поэт чувствовал себя живым, мечтающим и верящим в любовь. А Тамара открывала новые чувства в своей душе. Забывшись государственными делами, ожидая возвращения мужа из походов, она и забыла, что внутри нее есть сила мечтать. С Шота предаваться мечтам было также легко, как дышать, и она дышала.

Чтобы не подвергать себя опасности Тамара решила больше не приезжать в замок, а понравившегося поэта сделать хранителем казны, чтобы и в своем дворце иметь возможность беседовать с ним, когда пожелает. Он превратился для нее в настоящего друга. Для Шота царица была чем-то гораздо большим, даже больше самой жизни. Он полюбил ее и был рад хоть и кратковременным встречам.