Царица Савская

«Негр — это еврей, потому что он прямой потомок Авраама. Исаак, сын Авраама, был отцом Исава… и Иакова, кожа которого была гладкой, как кожа негра. Иаков, известный также как Израель, был отцом двенадцати колен, и царь Соломон, сын Давида, был правнуком колена Иудина. Царь Соломон был женат на царице Савской, которая вернулась в Африку, где родила сына, известного в библейской истории как Менелик I».

Рабби Мэтью повторяет эфиопскую легенду о царице Савской, которая, как доказывает это свидетельство, была значительной фигурой и для черных евреев. И все-таки получается двойственная картина. То, что объединяет оба «образа» царицы Савской — это ее функция символа пробуждающегося сознания черной идентичности. Этому сознанию было трудно развиваться и утверждаться, еще труднее оказалось избежать черного расизма. Но самым трудным оказалось распознать в фигуре черной царицы освобождение и человечность. Могло ли это произойти? Могли ли вообще гармонически соединиться политическое освобождение и неагрессивная человечность?

Воистину нам преподнесен дар — единственный в своем роде документе о царице Савской, который соединяет то, что кажется несоединимым. Речь идет о коллаже чернокожего художника Ромаре Бирдена. Вряд ли эта картина возникла случайно, потому что художник долгое время жил в Гарлеме и встречал там разных представителей «Гарлемского Ренессанса» (культурного движения), которые искали себе подобных в культурных негритянских кругах. Ромаре Бирден, вне всяких сомнений, один из самых крупных черных художников современности, наблюдал в Гарлеме все разновидности выражения «черного» сознания.

Страстно увлеченный негритянской темой, он принадлежит к художникам, которые не избежали влияния развитого искусства «белых». Пусть даже если он время от времени сводит свою палитру к черному и белому, выражая этим расовый конфликт, в конечном итоге он трансформирует сюрреалистические видения в мир жизни и чувств чернокожих. С 1967 г. его композиции приобретают все больше красочности, и в 1970 г. он рисует великолепную «Царицу Савскую».

Черная царица с осанкой статуи в профиль сидит на троне, похожая на египетскую фараоншу. Лицо и тело черные, фон образуют большие цветные поверхности. Ее царский скипетр, скорее, похожий на волшебную палочку, поднят в игривом движении перед задним планом картины, который кажется одновременно открытым и замкнутым. Что она вызывает колдовством? Кого она хочет выманить?

Игривая веселость волшебного символа власти контрастирует с монументальной телесностью царицы в той же степени, что и живописно-богемная шляпка, яркое одеяние и накинутый на плечи шарф. Узор юбки состоит из мексиканских орнаментов и западноафриканских мотивов. За ней в полупрофиль сидит служанка, но в отличие от четкой материальности и радостной живописности царицы, контуры ее тела расплывчаты. Орнаменты теряют четкость в неопределенных, бесформенных, неразборчивых знаках, нанесенных детским почерком. Только рука крепко держится за царицу. Странное напряжение пронизывает картину: величественно восседающая на троне царица, одетая в жизнерадостные тона, весело играющая своим царским скипетром, и ее служанка, нерешительная и беспомощная. Грандиозная картина, в которой непревзойденно выражается прошлое и будущее чернокожих, их самосознание и неуверенность, их притязания на власть и игровое осуществление власти, противоречивый шифр становления их самосознания.

Ромаре Бирден многозначительно назвал свою картину «Sheba», игра слов, в которой связано английское «она» и древнееврейское «приходить». Как когда-то царица Савская пришла к Соломону, так и сегодня она вошла в историю освободительного движения чернокожих. Или только еще придет? Или из ее тысячелетней истории, из бесконечного чередования иконизации и демонизации возникнет новая история?

Царица Савская. Иллюстрация к роману Г. Флобера «Искушение святого Антония» Литография Одилона Редона. 1888 г.