Царица Пальмиры

Исчез писклявый ломающийся голос, который она помнила при прощании. Она слышала сильный и уверенный голос мужчины. — У него есть присущая вам сноровка в делах управления, — тихо сказал Лонгин. — Он уже начал править, и править хорошо.

— Только под вашим руководством и под руководством Мария Гракха, — учтиво ответил шестнадцатилетний царь.

— Странно, — размышляла Зенобия. — Я полагала, что ты предпочтешь военную карьеру, как твой отец.

— Пока еще у меня не было такой возможности, мама. Ты и Марк возглавляли армию.

— Но ты еще слишком молод, чтобы сражаться, — протестовала она.

— Но теперь я вырос и возмужал. Я поведу армию в Египет этой зимой. Цари Пальмиры всегда были хорошими полководцами.

— Нет! — спокойно возразила она.

— Что? Неужели ты так любишь войну, мама?

— Теперь я вижу, Ваба, что возмужало только твое тело, но не разум.

— Я — царь, и я поведу армию!

— А я — царица, и ты еще не достиг совершеннолетия. И пока это так, мое слово здесь, в Пальмире, последнее! Тебя повсюду окружает опасность. Я сделаю все, чтобы защитить тебя, пока ты не женишься и не родишь сына.

— Я выберу себе жену, — сказал он, и в то же мгновение она поняла, — выбор уже сделан. Она заклинала богов, чтобы девушка оказалась подходящей.

— Кто же она, сын мой?

— Ты одобришь мой выбор, мама. Это Флавия, дочь твоих друзей — Антония Порция и его жены Юлии.

— Флавия? Да ведь она еще совсем ребенок, Ваба.

— Ей почти тринадцать лет, мама. У нее уже начались менструации.

— Знать не желаю, откуда ты узнал об этом — сказала смущенная Зенобия.

Позади нее улыбались Лонгин и Марк. Юный царь, может, и похож на своего отца, но в том, что он решил поступить по-своему, он показал себя настоящим сыном своей матери.

— Как бы там ни было, я выбрал ее себе в жены и готов держать пари, что даже ты не могла бы выбрать более подходящую девушку. Она родилась в Пальмире, происходит из почтенной семьи и готова рожать детей. Однако более важно для меня то, что она любит меня, а я люблю ее.

— Почему же тогда ты готов ринуться в бой?

— Я должен доказать, что достоин править Пальмирой — доказать самому себе, своему народу и Флавии. Пока я не сделал этого, я — всего лишь твой сын, а этого мало. Я должен стать мужчиной!

Зенобия отвернулась, чтобы он не видел ее слез. Ваба и в самом деле становился мужчиной. Он мягко обнял мать.

— Ты дала мне самый великий дар, который только может женщина дать своему ребенку. Ты дала мне время, чтобы расти, чтобы учиться и играть. Но теперь для меня настало время заслужить то место, которое я занимаю. Всю свою жизнь ты была так добра, так верна и щедра! Неужели ты не хочешь пожить для себя? Неужели не хочешь выйти замуж за Марка? Ты еще молода, можешь иметь детей, и я думаю, что он, как и всякий мужчина, хочет сына.

При этих словах она покраснела. Он, ее первенец, ее дитя, бранит ее! Но когда она повернулась, чтобы резко ответить, то увидела, как он серьезен.

— Ты прав. Ты поведешь нашу армию в Египет этой зимой, а я останусь здесь, чтобы править вместо тебя.

«Удастся ли ей пережить эту зиму», — подумала Зенобия. Без Вабы, Марка… Конечно же, Марк, командир легионов, тоже пойдет в поход, чтобы руководить Вабой. Потом неожиданно она подумала, что в конце концов это вовсе не так ужасно. Египет будет без труда покорен, и Ваба впервые почувствует вкус битвы. Он вернется, чтобы жениться на Флавии, а она, Зенобия, станет свободной и сможет выйти замуж за Марка Бритайна. Вместе они помогут юному царю и его жене в вопросах управления Восточной империей. Зенобия улыбнулась. Когда у Вабы родится первый ребенок, она наречет его Августом, высшим правителем Восточной империи. Если он будет править всеми странами от Египта до Малой Азии, кто осмелится спорить с ними? Разумеется, только не Рим, слабый Рим с его солдатами-императорами, северным и западным границам которого постоянно угрожают племена варваров.

Через некоторое время она вздыхала в уютных объятиях Марка.

— Скоро мы сможем пожениться. Сделай так, чтобы эта египетская кампания прошла быстро, мой дорогой!

— А разве я не делаю все, что в моих силах, чтобы угодить тебе, любимая? — поддразнил он ее.

Его губы нашли ее упругий сосок, и он стал неторопливо сосать ее нежную плоть, раздражая ее языком, в то время как его пальцы двинулись к другому чувствительному местечку на ее теле, чтобы мучить ее. В этот короткий промежуток между военными кампаниями они любили друг друга почти безостановочно. Зенобия предоставила своему сыну и совету десяти почти полную свободу, а сама запиралась вместе с Марком в своей комнате любви, которую приготовила для них. Они никак не могли насытиться в своей всепоглощающей страсти друг к другу.