Царица Пальмиры

На следующей неделе все сомнения отпали. Ее лунный цикл был нарушен уже почти на три фазы, и пришло время публично объявить о своем состоянии. Сначала она сказала об атом Лонгину, и на мгновение ее удивило то странное выражение, которое мелькнуло на его выразительном лице. «Принимая во внимание его сексуальные предпочтения, он, вероятно, не любит беременных женщин», — подумала она.

У Кассия Лонгина были по атому поводу свои подозрения, и однажды он припер к стене старую Баб.

— Мне необходима информация, госпожа, — тихо произнес он.

— И что же такое могла бы я сообщить любимому советнику и личному секретарю царицы Кассию Лонгину?

— Вы должны понять меня правильно, госпожа. Я глубоко предан интересам царицы, но мне необходимо знать, когда у царицы в последний раз были месячные.

Баб обомлела.

— Что это за вопросы вы мне задаете?

С возрастом от хорошей жизни она растолстела. Ее тройной подбородок так и подскочил от негодования, а обширная грудь вздымалась от праведного гнева под роскошной тканью ее темного платья.

— Ну, Кассий Лонгин?

— Госпожа, я знаю, как вы любите царицу. Ведь вы рядом с ней с самого ее рождения. Я знаю также — вы умеете хранить тайны.

Он приблизился к старухе и понизил голос.

— Царица была с Марком Бритайном в ночь убийства Одената. Я видел их. Однако ни разу после той ночи царица не показала, что Марк Бритайн для нее нечто большее, чем просто старый друг. Его сердце разбито, ведь он по-настоящему любит ее. И вот теперь царица говорит, что у нее будет ребенок.

Он ожидал, что старая Баб в гневе набросится на него с бранью, но вместо этого она только качала головой.

— Ай-яй-яй, — приговаривала она нараспев. — Я знала — тут что-то не так. Я знала!

Потом на лице у нее появилось испуганное выражение.

— Кто-нибудь еще знает об этом?

— Нет! Никто и ничего, и несомненно, принимая во внимание репутацию царицы как женщины целомудренной, никто и не подозревает ее, — сказал он.

Пристально взглянув на женщину, он спросил:

— Значит, это не ребенок Одената, не правда ли, госпожа?

— Нет, — ответила Баб. — Этого не может быть, и все же я надеялась.

Она взяла Лонгина за руку, и они стали медленно прохаживаться по саду царицы.

— Когда царь вернулся домой, месячные у нее были в самом разгаре. Я совершенно уверена, он не ходил к ней. С этим у них было очень строго. А потом его убили. И все же, когда признаки стали очевидными, я все еще надеялась. Ох, Кассий Лонгин, неужели кто-нибудь догадается? Она в опасности?

— Знает ли кто-нибудь еще о ее привычках в интимной жизни, кроме вас госпожа?

— Нет. Я одна обслуживаю ее. Эти глупые бабочки, которых она называет своими горничными, ничего не делают, только поют да хихикают. У них совсем нет мозгов.

Слабый намек на улыбку появился на губах Лонгина.

— Никто не станет подозревать ее, госпожа. Но одно мне все-таки не нравится: почему царица не признает римлянина?

— Моя девочка всегда была искренней, — сказала Баб. — При мне она не упоминала о нем, а если бы у нее было о чем рассказать, она бы поделилась этим со мной. Нет, Кассий Лонгин, она ничего не сказала, потому что ничего не помнит. Она действительно верит, что это ребенок Одената.

Лонгин кивнул.

— Возможно, — сказал он. — Да, это вполне вероятно. Ведь в ту ночь она была в шоке. И пока все вокруг нее горевали, она взяла на себя всю ответственность.

— Кассий Лонгин, а что бы вы посоветовали в такой ситуации? Что нам делать?

— Ничего, — сказал он. — Если царица вспомнит, что произошло в ночь убийства Одената, тогда, я полагаю, она найдет нужное решение.

— А как же римлянин? Он бродит вокруг нее, словно томящийся от любви юнец, — сказала Баб.

— Я объясню ему, что случилось.

— И вы скажете, что это его ребенок?

— Нет. Маловероятно, что в раннем детстве у ребенка появится большое сходство с ним. Лучше всего ему не знать об этом. Баб пристально взглянула на Лонгина.

— Почему? — спросила она. Лонгин вздохнул.

— Не знаю, госпожа, но я не могу допустить, чтобы он помешал ей выполнять ее обязанности. Марк Бритайн — старомодный римлянин. Для него женщины — это домохозяйки, не более. Пока он не пересмотрит свои взгляды, я не могу допустить, чтобы он каким-либо образом серьезно влиял на царицу.

— Я понимаю ваши доводы, Кассий Лонгин, но не уверена, что вы правы. Но все же буду выполнять ваше решение.

После этого они расстались, и Лонгин почувствовал себя более уверенно, найдя союзника в лице старой няни царицы. Теперь ему оставалось убедить Марка Бритайна, что царица не помнит ничего, что касается их кратковременных отношений. На лице у него появилась недовольная гримаса. Поистине ужасную задачу поставили перед ним боги: убедить этого мужественного человека, что женщина, которую он обожает и которая принадлежала ему, ничего не помнит о ночи любви. Он размышлял, есть ли у Марка Бритайна чувство юмора.

Он ожидал вспышки гнева и почувствовал удивление и облегчение, когда вместо этого услышал слова участия и тревоги.

— Как ты думаешь, у нее со здоровьем все в порядке, Кассий Лонгин?