Царица Пальмиры

— За все годы ни с женой, ни с многочисленными любовницами, ты так и не стал отцом. Что же, именем всех богов, заставляет тебя думать, что ты заронил семя в моем чреве?

— Потому что это предсказано в письменах Непобедимого Солнца. Там сказано, что тот, кто является богом на земле, станет отцом сына от той, которая является богиней на земле. Увидев тебя, я сразу понял, что ты и есть та самая богиня на земле. А почему, как ты думаешь, я пощадил тебя, Зенобия? Почему я всегда называл тебя богиней? Ты — вновь рожденная Венера, моя прекрасная, и из твоего лона появится на свет могучий правитель! Если бы это было не так, то в ту ночь, когда я кончил заниматься любовью с тобой, ты предложила бы себя другим, как я предложил себя. Но ведь ты богиня, и мое семя не могло быть осквернено! Я уверен — мы с тобой зачали ребенка! Поэтому в течение нескольких недель, пока я нахожусь в Риме перед моим следующим военным походом, не жди меня. Я не прикоснусь к тебе, чтобы не повредить ребенку.

— Я снова должна оставаться в Тиволи, пока тебя не будет? — спросила она.

— Конечно! Я не хочу подвергать опасности ни тебя, ни ребенка, богиня. Ты останешься здесь, в Тиволи. Несомненно, Ульпия не протянет долго, и когда я вернусь, то женюсь на тебе. Если ребенок к тому времени уже родится, я усыновлю его.

Она с трудом могла поверить в свою удачу. Она с ужасом ожидала пытку его ненасытной страстью, и вот теперь он освободил ее. Зенобия была осторожна, чтобы не выдать своей радости. Состроив гримасу, она подняла на него сердитый взгляд.

— Мне не понравилось, что ты сделал со мной в ту ночь, римлянин. Но я оставалась без тебя несколько месяцев! И вот теперь ты говоришь, что не придешь ко мне до отъезда из Рима.

И она очаровательно надула губки.

Он улыбнулся.

— Мне приятно, что тебе будет не хватать моего любовного внимания, богиня. И все же я не стану рисковать.

— Я не наскучила тебе? Может быть, это просто предлог и ты нашел другую?

В ее голосе ему слышалась восхитительная ревность.

— Разве это возможно, богиня? — спросил он. — Нет, я обожаю тебя, как всегда! У меня нет другой!

Нет другой, которая бы что-то значила для меня, подумал он, польщенный.

— Но почему ты так уверен, что я беременна, римлянин. Еще слишком рано, чтобы знать наверняка.

— Несмотря ни на что я не стану рисковать Зенобия. Сегодня я возвращаюсь в Рим и не вернусь в Тиволи, разве что перед самым началом похода. У меня очень много дел, богиня, и слишком мало времени, чтобы сделать их. Ты должна принять мое решение. Это к лучшему!

— Что ж, хорошо, римлянин, будет так, как ты говоришь. Я вижу, тебя не удастся поколебать.

Аврелиан наклонился и взял се за подбородок. Его губы прильнули к ее губам. Его поцелуй был властным и требовательным, и, вспомнив о той ночи, она содрогнулась. Он — безжалостный человек. Затем он тихо сказал:

— Я знаю, твоя соседка — Дагиан, жена покойного Луция Александра.

— Да, — ответила Зенобия, осторожно выбирая слова. — Она — приятная и веселая женщина, и ее общество доставляет Мавии огромное удовольствие.

— И ты виделась с се сыном, богиня?

В его голосе она услышала угрожающие нотки.

— Да, римлянин. Я видела его несколько раз в саду его матери.

Ей следовало быть осторожной и не лгать, иначе император заподозрит ее.

— Ты говорила с ним?

— По крайней мере раза два, — сказала она. Теперь она знала, что кто-то, несомненно, донес об этом Аврелиану.

— И ..?

— И что, римлянин? — Она легко рассмеялась. — Уж не ревнуешь ли ты, цезарь?

Прижавшись к нему, она, дразня, поцеловала его.

— Теперь я не понимаю, что нашла в Марке Александре. На самом деле он очень скучный и напыщенный человек.

— Значит, ты любишь меня одного?

— Я уже говорила тебе, римлянин, что вряд ли когда-нибудь полюблю снова. Но что может предложить мне Марк Александр, скажи? Ты предлагаешь мне империю, и я буду дурочкой, если откажу тебе. В особенности, если мне предстоит родить тебе ребенка.

Он долгим, испытующим взглядом смотрел ей в лицо и, удостоверившись, что она не лукавит, печально признался:

— Я знал, что в конце концов ты снова встретишься с Марком Александром, и ревновал. Я люблю тебя, богиня! Теперь в тебе вся моя жизнь!

— Я никогда не давала тебе повода сомневаться во мне, римлянин, — ответила она, а про себя весело подумала:» Только потому, что я осторожна и меня не поймали!«

Он поднялся.

— А теперь я должен оставить тебя, богиня, но я вернусь, прежде чем мы отправимся в поход.

Она улыбнулась ему и наблюдала из-под полуприкрытых век, как он выходил из ее спальни.» Мне придется увидеть тебя всего лишь один раз, римлянин, — подумала она. — По крайней мере теперь я избавлена от твоего назойливого внимания «.

Через несколько минут в спальню вошли обе ее служанки, Баб и Адрия, и Зенобия спросила их:

— Он уехал?

— Да, — он уже на пути в Рим, — ответила Адрия. Зенобия повернулась к Баб.