Царица без трона

Стрельцы лежали на земле вповалку, вернее, стояли на коленях, отвешивая земной поклон. У всех были непокрытые головы: чубы мелись по земле, а зады торчали к небесам.

– Умны, ничего не скажешь! – растерянно сказал Димитрий, и вдруг ему стало до того смешно, что он сел на ступеньки и начал тихо хохотать. Но посмотрел опять на этих коленопреклоненных, вспомнил про Андрюшку Шеферединова, предателя, – и вновь зашевелилась в груди досада, словно лютая змеища.

– Доколе вы будете смуты заводить и причинять беды своей земле? – спросил, не скрывая злобы. – Она и так исстрадалась; что же, вы хотите довести страну до конечного разорения, пытаясь свергнуть государя, при котором она наконец-то успокоилась? Вспомните Годунова и его наемников, как они истребили знатные роды в земле нашей и овладели неправедно царским престолом. Какую кару земля понесла! Меня одного сохранил Бог и избавил от смертоносных козней, а вы ищете меня погубить, всякими способами стараетесь произвести измену. В чем вы можете обвинить меня, спрашиваю я вас? Вы продолжаете уже второй год твердить, что я не истинный Димитрий; но обличите меня – и тогда вольны будете лишить меня жизни. Моя мать, ее братья, Богдан Бельский свидетели, как все со мной происходило Божьим промыслом и человеческим исполнением. Как могло статься, чтобы кто-нибудь, не будучи истинным царем, овладел таким могущественным государством без воли народа? Бог не допустил бы этого. Я жизнь свою ставил в опасность не ради своего возвышения, а затем, чтобы избавить от бед народ, впавший в крайнюю нищету и неволю под управою и гнетом гнусных изменников. Меня к стезе моей призвал Божий перст! Могучая рука Провидения помогла мне овладеть тем, что мне принадлежит по праву. И вот я вас спрашиваю: зачем вы зло умышляете на меня? Говорите прямо, говорите свободно предо мною: за что вы меня извести хотите?

Какое-то время царила тишина. Пахло свежей медвежьей кровью, пахло страхом и ненавистью. Потом воздетые к небу зады зашевелились, люди начали подниматься. Введенные во двор Басмановым и верные ему стрельцы ощетинились алебардами, но Димитрий махнул рукой – и оружие было опущено.

– Навел ты на нас иноземцев! – вдруг выкрикнул какой-то молодой стрелец, но тотчас ошалел от собственной храбрости и примолк.

Однако начало было положено. Дерзость ведь заразительна – так же, как и трусость.

– Навел-таки! – поддержал его и другой стрелец – постарше, поосновательнее первого крикуна. И он не кричал, а словно бы мягко укорял царя.

– Наше государство долго было для Европы заповедною и дикою землею. Говорят про нас, что даже птицам трудно было сюда летать, – проговорил Димитрий. – Мол, по улицам у нас медведи ходят и на людей кидаются. А много вы медведей видели в жизни своей? Небось только вон того. – Он небрежно кивнул на еще дымящуюся кровью тушу зверя и продолжил: – Вспомните, ведь если какой торговец приезжал сюда, то не иначе как принятый на царское имя, и ехал он за приставами. А теперь даже мелким шинкарям въезд открыт. Чем это неладно? От торговли страна богатеет и людям веселее живется. Я не хочу никого стеснять, мои владения для всех во всем должны быть свободны!

– А ляхи, коих ты сюда без счета нагнал? – вмешался третий стрелец. – Знаешь, какие слухи ходят о том, что ты им посулил отдать? Всю страну разграбишь…

– Знаешь загадку: ног нет, а ходят, кулаков нет, а наповал бьют? – спросил Димитрий.

– Не, не знаю, – растерялся стрелец. – А что это?

– Слухи! – усмехнулся Димитрий. – Те самые, которым ты веришь. Тошно на вас смотреть: мужики, а, словно старые бабы, занимаетесь лжами, баснями и сказками. Ну назови хоть одну волость, хоть одно княжество, которое я ляхам отдал! Молчишь, потому тут и сказать нечего. Ни пяди русской земли я никому не отдал и отдавать не собираюсь. И вот что еще… Сам посуди: пришел я в Польшу нищ и наг, а ушел оттуда с огромным войском. На чьи деньги это все было устроено? На ляшские, верно? То есть пока что я с Польши потянул немало, а не она с меня. Ну а что сулил им много… Так ведь на то поговорка есть: пока тонут, топор сулят, а как вытащат, топорища жаль.

Стрельцы засмеялись. Это было им понятно: пообещать, но не выполнить, особенно если речь идет о ненавистных ляхах. Да этот царь не так прост, как кажется! Такой царь им по нраву.

Димитрий же в это мгновение порадовался собственной предусмотрительности, что не взял на нынешнюю встречу со стрельцами никого из своих польских друзей. Вообще из иноземцев был только Маржерет со своими алебардщиками, а на них можно положиться: будут немы как могила. Прежде всего потому, что понимают только пяток-другой русских слов, не больше: «Стреляй! Коли! Смирно! Отставить!» – ну и всякое такое.

– Говорят, польской девке несметные богатства шлешь! Еретичке, богоотступнице! – донесся новый выкрик, и тут собравшиеся могли заметить, что глаза царя впервые блеснули гневом.