Царьград. Трилогия

Комнаты оказались вполне подходящими, просторными, правда, несколько пыльными, зато уставленными неплохой мебелью из резного дуба.

– Вот это роскошь! – проведя пальцем по комоду, восхитился Лука.

Лешка улыбнулся:

– Не видел ты еще роскоши, парень! Ну, вы располагайтесь, а я скоро приду. Навещу друзей…

Он увидел парней еще издали: Панкратий, Иоанн, с ними еще кто-то, незнакомый. Похоже, те шли в корчму, Лешка не стал окликать, просто зашел туда же, да подсел к коллегам за стол, надвинув на самый лоб купленную по пути шляпу.

– Э, любезнейший, здесь место занято, – негромко промолвил Иоанн.

– Да-да, – подтвердил Панкратий. – Мы здесь ждем товарища…

– Уже дождались…

Положив шляпу на стол, Лешка с улыбкой взглянул на друзей.

– Ну? Что смотрите? Обниматься будем или лучше выпьем?

Бокал выпал из руки Иоанна, со звоном полетев на пол:

– Алексей! Лекса! Ты ли?!

– Он, он, – от души хлопнув старшего тавуллярия по плечу, засмеялся Панкратий. – Ишь, как к кувшину тянется. А мы ведь тебя уже похоронили, друже.

– Я догадываюсь, – Лешка мотнул головой. – Аргип сказал?

– Он… Кстати, он пропал куда-то еще по весне. Говорят, поджался к себе, в Мистру, а может, убили… Вот, познакомься, наш напарник, Велизар.

– Очень приятно, – Алексей кивнул темненькому востроглазому парню. – А что старина Филимон?

– Старина Филимон уже начальник всего нашего ведомства, еще с той зимы! Вместо Маврикия – тот еще выше пошел… А у нас, знаешь, Злотос руководит… протокуратор… Гад, каких мало! Кстати, ведь тебя на эту должность прочили, а он, собака, подсидел… Хитер! Теперь всех поедом ест, мы уже и подумаваем в какое-нибудь другое ведомство перебраться.

– Не торопитесь, – Лешка улыбнулся друзьям. – Еще поборемся со Злотосом… Я ж теперь должен быть в фаворе. Жаль вот только грамоту Бранковича не сохранил… ну да ничего, свидетели имеются. Ну, что сидим-то? Выпьем, наконец, или друг на друга глядеть будем?

Коллеги опрокинули по бокалу терпкого розового вина, зажевали сыром.

– А знаешь, – вдруг вскинул глаза Иоанн. – Мы ж стрелка вязли! Ту, того самого, что с арбалетом… Думаешь, кто это оказался? Ни за что не поверишь – Кераксион Младенец!

– Керакссион? Так ведь он еле ходит!

– Вот и мы так думали. А он, оказывается, вполне даже шустр… И в парике! Представляешь?

– В парике? То-то я и раньше про это подумывал… Больно уж лохматые волосы… Так, взяли, говорите?

– Взяли! Твой Зевка помог вычислить, он теперь у нас на связи. Ушлый же парнище, я тебе скажу!

– Ушлый? А вы думали?! – выпив второй бокал, Лешка помрачнел и спросил то, что должен был спросить сразу, но почему-то отвлекся. – Ксанфия где, не знаете?

– В монастыре… – негромко отозвался Панкратий. – В том, что у церкви Хора. Там недавно вновь открыли женский…

– В монастыре… – ошарашенно протянул Алексей. – Вот, значит, как…

– Видать сильно она тебя любила… А, послушай-ка! Постриг-то она еще так и не приняла… Ну да, года ведь не прошло, а она, как уходила, собралась год в послушницах быть.

– Что ты говоришь, Панратий?! – луч надежды блеснул в светлых глазах старшего тавуллярия. – Так я – туда!

– Подожди, пойдем вместе. Филимона только дождемся.

– А, так вы его ждете?

– У него как раз и коляска имеется! Служебная…

– Вот и славно!

Стена Константина. Развалины. Заросли. А вот и церковь – золоченый купол на фоне синего моря. До боли знакомое место, сколько раз здесь гуляли с Ксанфией, еще когда только познакомились…

Женский монастырь… Эх, забарабанить со свей дури в ворота…

– Мужчин не пускаем!

– Да мы из сыскного ведомства!

– Все равно. Подождите, пока кончиться таинство.

– Что еще за таинство?

– Постриг…

– Постриг?! И давно идет?

– Вот-вот начнется…

Лешка опрометью бросился к церкви, схватил первого попавшегося дьячка:

– Где? Где отец Григорий?!

– Там!

– Гриша! Эй!

– Господи… – старый друг улыбнулся с благостной радостью. – Никак, Лекса?! Тебя ли вижу? Слушай, Ксанфия приходила, сколь раз, просила помолиться… за упокой души! Я ведь молился… Господи, грех-то какой. За живого человека!

– Давай, давай, отче, – Лешка хлопнул приятеля по плечу. – Замаливай скорее свой грех – веди скорей в монастырь, в женский!

– В женский?!

– Пока Ксанфия постриг не приняла!

– Тогда бежим!

Темная зала… Свечи… Золотые оклады икон. Согнутые головы монашек. Игуменья…

– Нарекается именем Филидора… Нарекается именем Фекла… Нарекается именем…

Золото волос!!!

– Ксанфия!!!

Вот так вот! Громко! На весь монастырь!

Одна из послушниц обернулась…

Вспыхнули искры в глазах. Сначала – недоверчиво-удивленно, потом …

– Лекса!!! Милый мой… Милый…

Схватив суженую в объятия, Лешка потащил ее вон из залы. Мимо укоризненно смотрящих монашек, мимо золотых окладов икон, мимо свечей чадящих… Прочь! Прочь! Навстречу счастью!

У выхода обернулся:

– Уладь там все, Гриша.

– Улажу…

– Постой… Что там так бьют колокола?

– Сегодня свадьбы…

– Свадьбы?! А, может и мы? А, Ксанфиия? Сколько уже можно ждать?

Григорий улыбнулся:

– С большим удовольствием вас повенчаю. Ждите у клироса…

– Славно! А, Ксанфия? Славно же! У меня уже и посаженный отец есть, там, на улице. Филимон Гротас.

– А он согласится?