А замочек-то того… обычная «контролька». То ли в библиотеке воровать нечего, то ли тут непуганых идиотов край. Скорее, первое, ну что возьмешь в нищем учреждении культуры? Пару стеллажей? Или списанные тома В. И Ленина? Вряд ли тут найдется что-то более ценное, типа компьютера или цветного принтера, вряд ли. Не тот уровень – сельский.
Протпроедр даже не стал вскрывать замок, а просто, не торопясь, вывинтил ножиком державшие замочные скобы винтики – плевое дело! Потом аккуратно закрыл за собой дверь – так, чтобы зависшие в скобах винты встали в свои же пазы, заложил за дверные ручки швабру – отлично! Спи хоть два дня подряд – завтра ведь тут выходной, библиотекарша говорила.
Молодой человек так бы и сделал, да вот не спалось что-то. И рановато еще, и светло – солнце только еще садилось. От нечего делать беглец уселся у окна, за занавескою и принялся наблюдать за жизнью деревни. Вот по площади, поднимая пыль, промчался джип. Вот еще один. Вот – «опель». Ясно – уезжали дачники. Ага, вот и рейсовый автобус появился, новенький такой, с зелеными полосками, «пазик», смотри-ка… Туда тоже набился народ – поехали. Вот загрохотал желтый «Урал» с коляской… Ага! Пожаловали-таки на рабочее место, господин участковый уполномоченный? Решились начать прием граждан? Или у вас сегодня выходной? Интересно, нашли, наконец, потеряшек? Х-ха-а-а-а! А вот и старая знакомая… почтальонша Ленка. То есть это раньше Ленка была почтальоншей, а нынче же ее повысили аж до начальницы смены. Красивая бедовая баба, жадная до мужского полу и по-своему несчастная, несмотря на весь свой гонор. Это мужик может и один жить, а баба… Правда, Ленка-то не одна, сынишка у нее, Ильюшка, кажется, лет ему восемь… или девять… Ага – во-он бежит навстречу матери, тощий, вихрастый, смешной. Почему-то – в шортах. Осень же? Ах да, жарко… Ленка обняла сынишку за плечи, чмокнула в щеку… парнишка взял у матери сумку… что-то сказал… засмеялся… Ушли. Ленка, кстати, здесь близко живет, рядом… Ленка… Ладно! Нечего ворошить прошлое. Хорошо еще, сам себя не встретил, точнее сказать, того паренька, Лешку Смирнова, который и был им самим… и остался здесь…
Сейчас в армии. Или, как студента, не взяли? Нет вроде в прошлый раз говорили, что взяли… Пусть живет! Это его мир, единственный его мир… В отличие от Алексея. Бабка Федотиха сказала когда-то давно – кто-то один может остаться здесь… только один. Алексей сделал выбор.
После ухода рейсового «пазика» больше ничего интересного на улице не происходило, если не считать устроенной совсем уж мелкими – лет по десять-одиннадцать – пацанами драки. По мнению Алексея, драка оказалась глупой и скучной, к тому же – недолгой. Кому-то почти сразу же расквасили нос, и вся округа огласилась обиженным ревом. Тьфу ты! Даже подраться как следует не могли.
Разочарованно отвернувшись, молодой человек подошел к стеллажам. Аксаков, Куприн, Бунин… Так-так, а где тут у них история? Есть ли полочка? Хоть что-нибудь почитать, чтоб времени зря не терять.
Ага! История Европы… Пухлый серо-голубой том! Есть в нем раздел по Византии… Ага, есть… Все то же самое – в мае 1453 года Константинополь пал под ударами турок… и все в том же духе… Алексей перелистнул несколько страниц… увидел знакомое имя… какой-то историк Дука – такого протопроедр почему-то не знал – осуждал первого министра Луку Нотару… ага! Вот он! за его известные слова о чалме и тиаре. «Подобный призыв Нотары был явным предательством». Так-то! Кто бы спорил? Нет, определенно он умный парень, этот историк Дука… Ах, из богатого аристократического рода? Жил на Лесбосе? Ну, понятно, почему Алексей его не знает… И что там он еще интересного пишет? Ага, вот, опять же о Луке Нотаре, правда, это не сам Дука, а его пересказатели-историки:
«Но сам Нотара жестоко поплатился за это… Султан сперва обласкал Нотару, а затем потребовал в гарем его дочь». Вот так! А что же ты, дурачок, хотел-то? «Лучше чалма, чем папская тиара», вот на тебе, чалму, идиот!
«…Мехмед Второй приказал отдать в свой гарем любимого младшего сына Луки…» Что?! «…юного и прекрасного мальчика…». Мануила, что ли?! А, похоже, что так… лучше б, конечно, ему тогда утонуть!
«Лука отказался отдать сына на поруганье…»
Да кто ж тебя теперь будет спрашивать? Турки, что ли?
«…и был казнен вместе со старшим сыном и зятем».
Казнен!!!
Вот так обычно и кончают предатели, так вот… И все же жалко, жалко Мануила, да и зятя, и старшего сына Нотары жалко. А самого Луку – ничуть! Это ж надо кому поверил – туркам! Что и говорить – идиот. Из-за таких, как он… Ладно, не будем о грустном…
Алексей и не заметил, как стемнело. Так и не дочитав раздел, он воровато вырвал пару листов и, сунув их в карман позаимствованной в сенях у бабки Федотихи куртки, ничтоже сумняшеся развалился прямо на полу, на старом паласе. Завалился, и тут же заснул под доносящееся из клуба уханье басовых динамиков – все ж таки начались…
Глава 11
Наши дни. Октябрь
Окрестности Мценска
Точка бифуркации