Царевна

Обмен любезностями длился еще несколько минут, а потом Ваня ушел из шатра. Его провожали двое татар, с которыми он распрощался на опушке леса, протянув кошелек.

— Выпейте за мое здоровье, воины.

Алексей Алексеевич не особенно расстроился. Хлопнул Ивана по плечу.

— Главное, что ты живым вернулся. А с татарами… Ну, коли убедить их не удалось — сам знаешь, что мы сделаем.

Ванечка знал. Просто ему не хотелось уничтожать так много людей. Но… выхода нет.

Задумался в своем роскошном шатре и Селим Гирей.

Да, русичи хотели бы от него избавиться. Но в то же время…

Явно они готовы с ним справиться.

Султан… ну что — султан? Жить-то хочется. А если он еще тысяч десять человек потеряет — его точно отравят или удавят.

Татарин вздохнул. А под утро позвал к себе тысячников и принялся отдавать приказания. Главное он понял — со дня на день состоится решающее сражение, и татарам надо так участвовать в нем, чтобы не понести ощутимых потерь. Можно сказать, что цели-то Ваня добился.

К тому же, на следующий день Селим Гирей действительно предложил султану не стоять всей армией под стенами, а выделить часть легкой татарской конницы, чтобы поохотиться на охотников. Его татары под стенами крепости бесполезны. А вот люди разбегаются, города готовятся к осаде, да и ляхи обнаглели! С продовольствием беда, колодцы травят, это все надобно пресекать — вот и выделить из татар тысяч десять и разослать по округе…

Мехмед воспринял это именно так, как и было поднесено. Был бы жив Фазыл Ахмед-паша — он бы предостерег своего султана. Но жизнь визиря забрал Жванец, а Кара-Мустафа, который занял его место, и сам был не великого ума и военного таланта. Да и не надобна ему была та Польша, он на Дунай смотрел, на Рейн, там провинцию Османов хотел…

Так что спустя пару дней количество татарского войска заметно уменьшилось. Примерно десять тысяч татар сорвались с места и помчались на Бучач.

Сначала.

А потом постепенно, сделав круг, вышли к Днестру чуть выше Хотина, переправились там и отправились восвояси. Кавалерия пана Ежи провожала негодяев издалека, не ввязываясь в схватки, — ни к чему. Ежели они и правда уходят, то скатертью дорога. За татарами следили до переправы, да и далее послали за ними пару соглядатаев с голубями — мало ли, вдруг сие — хитрая уловка и негодяи вернутся назад, чтобы ударить в спину… нет.

Не вернулись.

Да, по пути они разграбили порядка полутора десятков деревенек, набрали пленных, но это все равно обошлось полякам дешевле. А Селим Гирей сохранил большую часть войска и свой титул.

К сожалению, сказку про веник ему не рассказывали — и он не понял, что, как только веник разобрали на три прута — сломать их стало куда как легче. Пусть один и уцелел, но надолго ли?

* * *

Судьба турецкого войска была печальна.

Аккурат на третье утро после того, как ушли татары, турецкий лагерь проснулся от звонкого пения рогов.

И на поляну выехал, размахивая белым флагом, Володыевский.

Турки не решались рубить посла, а тот, в сопровождении всего двух человек, ехал так спокойно, словно по лесу прогуливался. Подъехал чуть ли не к султанскому шатру и остановился.

Не прошло и десяти минут, как перед ним воздвигся тысячник турецкого воинства, Мустафа-бей.

— Приветствую ясновельможного пана…

— И я приветствую храброго бибаши…

— С чем ты пожаловал в наш лагерь?

— Я привез вам предложение о сдаче.

— Ты намерен сдаться?

— Нет. Мой господин предлагает вам уйти невозбранно, оставив здесь все, что вы награбили. Вот его письмо…

Тысячник принял его с широко раскрытыми глазами.

— Я передам его великому визирю…

— Мне ждать ответа — или приехать потом?

Тысячник замялся — и Володыевский понял правильно.

— Я вернусь к вечеру.

Развернулся и уехал. И никто его не остановил, ведь гонец неприкосновенен. А вот что началось в турецком лагере…

Командование собралось на военный совет в султанском шатре. Сказать, что предложение показалось туркам верхом наглости?

О, это еще мало!

Им предлагали фактически убраться прочь. Письмо было составлено безукоризненно вежливо, спокойно, грамотно, но!

Бесила сама наглость.

Царевич Московский, Алексей Алексеевич Романов, предлагал султану снять осаду и уйти обратно. При этом оставить здесь все награбленное — и в качестве компенсации — пятьсот тысяч золотом! Не выплаченной туркам, а с турок!

В крайнем случае русичи согласны были взять пушками, все равно жванецкий замок восстанавливать надо, вот заодно и…

Султан был в бешенстве. Да настолько, что, вернись гонец за посланием, — оказалась бы ответом наглым русичам его голова.

Не вернулся.

Зато султан взъярился до предела.

— Завтра на рассвете начинаем штурм! Я хочу сровнять эту крепость с землей! Завтра же!!!

* * *

Алексей Алексеевич передвинул на большой карте пару фишек. Задумался.

Им повезло, что ушла часть татар. Но и так численность турецкой армии была велика. Коли воевать обычным порядком — так большую часть армии положить придется. А у него десять тысяч. Плюс полторы — конница Володыевского. И у Собесского не больше.

Если сила на силу — потери будут громадные. Кроме того, у турок почти сотня пушек… нет, надо что-то иное придумать.