Царевна Софья

Король хотел вручить российским послам грамоту, но она не была принята по той причине, что цари в ней не были названы великими государями. Французы утверждали, что такой титул они никогда не применяли, однако послы не отступали от своего требования переписать документ. Даже несмотря на то, что французское Министерство иностранных дел лишило их обслуги и прекратило выплату «кормовых» денег, послы не сдались и не приняли королевскую грамоту. В отместку Кольбер запретил им проезд в Испанию через территорию Франции. 31 августа русские дипломаты отправились из Парижа в Гавр, а оттуда на корабле отплыли в испанский порт Сан-Себастьян.^{320} 26 ноября они прибыли в Мадрид и 1 декабря получили аудиенцию у Карла II. На озвученную ими царскую просьбу дать в долг три или хотя бы два миллиона иоахимсталеров король ответил отказом и не дал никаких конкретных обещаний по части оказания помощи против турок. 15 мая 1688 года послы вернулись в Москву.^{321}

Двадцать восьмого июня 1688 года появилось правительственное решение по поводу неудачного посольства во Францию:

«…государи, обще с царевною Софиею Алексеевною, слушав посольства князя Долгорукова, указали и бояре приговорили такой недружбе короля французкого: 1) что он в приеме и в отпуску их послов показал к ним государям нелюбовь свою и всякую противность, 2) что в союзе противу общих христианских неприятелей султана турецкого и хана крымского, противу желания их царских величеств, любя паче дружбу и приязнь с теми христианскими неприятелями, нежели с христианскими государями, отказал непристойными отговорками, — послать обвестительные свои грамоты чрез почту к цесарю римскому, к королям гишпанскому и английскому, к Венецианской Республике и к Голландским Статам; да и к нему французкому королю отписать пространно, вычитая ему всю противность, оказанную от него им государям в сем посольстве».

С этого времени между Россией и Францией прекратилось всякое письменное сношение.^{322}

Шестнадцатого января 1689 года в Москву приехали французские иезуиты Филипп Авриль и Антуан де Боволье с рекомендательными грамотами от французского короля к русским государям и от французского посла в Польше маркиза Гастона де Бетюна к князю Василию Голицыну с просьбой пропустить этих миссионеров через территорию России в Индию и Китай. Через две недели дьяки Посольского приказа вернули иезуитам королевскую грамоту и «паспорты их за подписанием французского и польского королей» с отказом. Им было велено «тотчас ехать обратно тем же путем за границу; и сие для того, что 1) французский король в грамоте своей писал противно и необыкновенно; а 2) что во время посольства князя Долгорукова во Франции, многая им показана противность с безчестием Российскому государству».^{323}

С другой стороны, установившиеся в царствование Алексея Михайловича отношения с Саксонией при Софье продолжали развиваться. 8 июня 1684 года в Москву прибыл саксонский посланник доктор Лаврентий Рингубер. На аудиенции у государей 20 июня он подал две грамоты. В первой, от саксонского курфюрста Иоанна Георга III, датированной 9 апреля, содержались поздравления государям «с восприятием российского престола» и просьбы начать военные действия против общего врага христианских народов — Османской империи и «дозволить живущим в Москве немцам свободное веры своея исповедание, подражая предкам государевым». Вторая грамота от 1 мая была от сына курфюрста, саксонского герцога Фридриха: поздравляя государей с вступлением на российский престол, он обещал прислать «разных мастеровых, людей искусных, в коих Россия имеет нужду». Выполнив свою миссию, Рингубер «просился паки отпустить его в Саксонию». 20 августа он получил у государей «отпуск», спустя десять дней — ответные «благодарительные» грамоты и вернулся в Дрезден.^{324}