Царевна Нефрет(Том II)

Он столько раз мечтал услышать биение сердца Нефрет, что ощутил бы его даже в развалинах великой пирамиды, в подземелье, без единого лучика света… О, теперь он слышит. Райт сдержал трепетный вздох. Не верил. Еще никогда так явственно не слышал, как бьется сердце Нефрет. Не только бьется — слышно дыхание ее тела.

Закрыл глаза, чуть не лишившись чувств. Страшно было думать, что его вера, его молитвы осуществились. Боялся спугнуть неловким движением переполнявшее его неизъяснимое блаженство. Склонился еще ниже и коснулся губами ее уст.

В тот же миг две длинные руки потянулись к его шее и обняли, словно увлекая вниз, в гроб.

Попытался высвободиться, встать, глянуть, крикнуть: — Нефр..! — и повалился в беспамятстве на пол.

*

Курт Ремер выбежал из-за ширмы на страшный замерший крик Райта и зажег лампу. Райт лежал вверх лицом, как мертвец. Рядом беспомощно стояла Жанна Бельмар. Актриса сделала патетический жест:

— Все твои шутки! А если он умер, тогда что?!

Курт только отмахнулся и выбежал в коридор:

— Господин Шульц! скорей! профессор упал в обморок, а может, что-то и похуже!.. Принесите воды… спирт, коньяк… я не знаю!

Сторож, сохраняя полное спокойствие, подошел к Райту и приложил ухо к его груди.

— Жив. Нужно положить мумию на место и прибраться, пока он не очнулся… — сказал шепотом Курту. — А госпожа… — обратился к Жанне.

— Тебе лучше будет исчезнуть, — сказал Курт. — Если придется вызывать врача и тебя здесь увидят… выйдет неприятная история. Как объяснить, откуда ты здесь взялась? Мы двое — другое дело. Господин Шульц, выпустите даму, а здесь управлюсь…

Курт, оставшись один, последовал совету старика. Прежде всего необходимо было навести порядок и расставить все по своим местам. Его больше беспокоил возможный скандал с полицией, которая заведет свои многочасовые допросы с протоколами, чем мысль о смерти Райта. Профессора уже несколько раз находили без сознания в кабинете и все давно свыклись с этими «нервными ударами».

«Если жив, то ничего с ним не случится, а если умер, нечего сразу звать врачей или полицию. Всему свое время», — приблизительно так рисовалось Курту положение дел со сценой, которую он сам же и поставил.

Курт поставил кресло на обычное место, присмотрелся, не видно ли где беспорядка, и стал ждать Шульца. Иногда он склонялся над Райтом и тут же снова выпрямлялся, точно был не в силах решить, выполнять ли ему обязанности милосердного самаритянина или добросовестного музейного ассистента.

*

Сторож вернулся с готовым планом действий, который тихо изложил, отведя Курта в сторонку:

— Положим мумию обратно и занесем профессора ко мне. А там посмотрим…

Райт не открыл глаза даже в освещенной комнате сторожа и лишь что-то невнятно бормотал.

— Живой, без сомнения. Надо позвонить жене профессора, пусть приедет за ним. Для нее такие истории не в новинку, — сказал Курт.

— А что мы ей скажем?

— Скажем, что вы услышали в кабинете крик, когда проходили по коридору… вы заподозрили неладное… телефонировали мне… когда мы вошли в кабинет, обнаружили его на полу без памяти.

— А если профессор скажет, что кто-то вызвал его сюда по телефону…

— Есть еще время до завтра! Увидим, как будет… откуда мне знать?!

*

Приехав на следующее утро к Мэри, чтобы осведомиться о здоровье профессора, Курт застал в доме врачей. Было не до расспросов. Мэри и врачи тоже не интересовались подробностями предыдущего вечера — очевидно, принимая как данность тот факт, что Райт часто ходил ночью в музей и там находился рядом с Нефрет. Курт и Шульц еще накануне заявили, что нашли профессора без сознания на полу и больше ничего не знают. Этого было достаточно.

Врачи констатировали сильное нервное потрясение. Состояние Райта вызывало тревогу. Он на все лады повторял имя Нефрет и с большим трудом извлекал из себя отдельные слова. Его отвезли в санаторий для досконального медицинского обследования.

*

Жанна успокоилась, когда Курт заверил ее, что об их тайном визите в музей никто из посторонних не знает. Старик Шульц не выдаст секрет — иначе ему не избегнуть страшной кары в виде увольнения.

Однако Жанна совсем утратила чувство юмора, узнав, что Райт лежит в санатории и до сих пор ничего не может вспомнить.

— Не люблю таких шуток… Болезнь профессора на моей совести…

С Куртом она стала вести себя холоднее обычного.

— Моя любимая! Такое никто не мог предугадать…. Я думал, что нервы у профессора крепче и он сумеет отличить египетскую мумию от живой молодой женщины! Это лишь доказывает, что он и без того был безумен и нуждался в лечении.

Неделю спустя Райт начал составлять фразы и смог наконец объяснить, что с ним случилось. Он не помнил, почему приехал ночью в музей и сделал ли это по собственной инициативе, но точно знал, что решил, как обычно, осмотреть Нефрет и проверить, не подает ли она признаков жизни.

— Я могу поклясться, что Нефрет пошевелилась в гробу, вытянула руки и обняла меня за шею…

После этого заявления психиатры только переглянулись, пожали плечами и доверительно сказали друг другу:

— Состояние безнадежное.

*