Царевна Нефрет(Том I)

Ночью Райт спал спокойно. Он освоился с тем, что увидел. Волнение отпустило его. Он уже решился копать дальше. На следующий день с утра он вошел в раскоп, даже не взглянув на фрески и своего двойника. С помощью рабочих добрался до погребальной кладовой, заполненной предметами домашнего обихода; их хватило бы на обстановку небольшой комнаты. Несомненно, со времени погребения все здесь оставалось нетронутым. Воры, искавшие драгоценности, конечно, вряд ли позарились бы на эти повседневные предметы. Их ценность заключалась не в материале, а в исполнении.

Они лежали в том же порядке, в каком были некогда сложены — не особо бережно. Краски сохранили свои цвета и даже такой подверженный воздействию времени материал, как кожа, выглядел неповрежденным. Возможно, это объяснялось исключительно благоприятным составом почвы.

Косметические принадлежности попадались во множестве. Коробочки для благовоний с маленькими фигурками из слоновой кости, ложечки — причудливый арсенал молодой красавицы наполнял всевозможные резные и раскрашенные шкатулки. Даже консерватор Карнарвона — старый англичанин, повидавший на своем веку немало древностей — недоумевал, каким образом все это сохранилось в таком хорошем состоянии. Он высказал предположение, что дело было не только в редкостных свойствах почвы, но и высоко развитом искусстве мумификации.

— Поглядите на это, — показывал он лорду тончайшее белое полотно. — Египтяне называли это «воздушной тканью», но я предложил бы назвать «полотняным туманом». Ни одна из наших красавиц, пусть и самая легкомысленная, не отважилась бы показаться людям в платье из подобной материи. Помните одежду короля из сказки Андерсена? Ткани три тысячи лет, но она такая же цельная, прочная и мягкая, как когда-то. Мы очень гордимся прогрессом нашей техники — но подумайте, эту материю ткали вручную на чрезвычайно примитивных станках.

Главным достоинством найденных предметов было их превосходное состояние; в остальном они мало отличались от находок других современных археологов. Однако было в них и еще кое-что необычное — какой-то отблеск личного вкуса владелицы мертвых вещей. Вкус Нефрет, которая выбрала для себя все эти изделия — а может, лично заказала их мастерам — сложно было описать словами. Она избегала сложных, перегруженных деталями украшений, предпочитала наиболее простые линии и спокойные сочетания цветов. В маленькой шкатулке необыкновенной красоты лежали свитки папируса. Райт не доверил ее никому и сам вынес из гробницы. Вход в дальние камеры закрывала широкая плита с надписью; на ней Райт прочитал знакомое имя — «Нефрет». Райт подавил нетерпение, решив, что сперва ознакомится с манускриптами. Прежде, чем предстать перед Нефрет, он должен был узнать о ней как можно больше. А что могло лучше поведать о ней, чем папирусы с ее стихами?

Райт вышел из раскопа, осторожно и торжественно неся шкатулку перед собой. Лорд Карнарвон восторгался найденными сокровищами, которые рабочие постепенно выносили наверх.

— Примите мои поздравления, Райт. Мне кажется, что один из нас наделен талисманом удачи. А может, мы оба. Поздравьте и меня: я нашел то, что искал — гробницу последнего фараона восемнадцатой династии[16]. Что вы собираетесь сделать со всеми этими вещами? Вы должны немедленно отправить их в Каир. Если вас не затруднит, помогите мне и проследите за перевозкой.

*

Нефрет, как безошибочно догадался Пикок, была дочерью Эхнатона и жила при дворе Тут-анх-амона, мужа ее сестры. Она умерла внезапно, и обстоятельства ее смерти были таинственными. Об этом поведали надписи в очищенных от находок погребальных кладовых. Карнарвон, привыкший к богатствам царских гробниц, с некоторой грустью смотрел на вещи Нефрет. Когда все мелочи, которыми она некогда наслаждалась, оказались в ящиках и сундуках, Райту почудилось, что его кто-то ограбил.

«Грабители могил!» — вспомнил он слова директора. Быть может, и вправду не стоило тревожить вечный покой царевны. У нее отобрали все, с чем она сжилась, и теперь в ограбленной гробнице бродит безутешная тень, лишенная того, что принадлежало ей столько веков.

В этой усыпальнице звучала музыка, недоступная слуху живых, плыли песнопения, цвели благовония, со стен сходили танцовщицы, прыгали неутомимые газели, радуя взор своими прекрасными движениями. Теперь у царевны не осталось ни кресла, ни зеркала, в которое она могла бы поглядеться, ни ароматных курильниц, ни краски, чтобы подвести глаза. Жрец, двойник Райта, казался совершенно живым. Лицо его изменилось, из глаз исчезло отчаяние: он смотрел на опустевшую гробницу с удовольствием, чуть ли не радостно.

Карнарвон, расставив ноги и похлопывая себя по плечу тонкой тростью, долго изучал странный рисунок — изображение двойника Райта.

«Очевидно, необычное совпадение, как случай со статуей „Шейх-эль-белед“[17]. Когда этого загадочного египтянина извлекли из подземелья на свет после трехтысячелетнего сна, рабочие вдруг закричали: „Да это же Шейх-эль-белед!..“ Так или иначе — все это странно, очень странно…»

*