Царь царей

Альбертон фыркнул. “А что в этом хорошего? Я сам могу дать вам его отчет. Пыль, холмы и плохие дороги. Мы все здесь достаточно долго пробыли, чтобы это понять. Наш премьер-министр прав: эти стычки были не более чем военным расточительством, а не кампанией. Пришло время действовать.”

Пенрод никак не отреагировал, но был очень зол. Он не мог обижаться на Альбертоне за то, что ему не нравится его присутствие на совете, но выказывать презрение к Баратьери, своему командиру, перед другими бригадными генералами было позором. Что еще хуже, Баратьери сделал вид, что не замечает этого нарушения субординации. Он выглядел больным. Пенрод подумал, что у него был вид человека, который вот-вот рухнет изнутри. Бойня в Амба-Алаги состарила его на двадцать лет, и то, как Менелик перехитрил его, используя пленников из форта в Мекелле для продвижения на Запад, выставив фланг своей огромной армии в полной безопасности, потрясло и смутило его. Затем последовала последняя горькая телеграмма от премьер-министра Криспи, которую Альбертоне теперь цитировал с таким удовольствием. Пенрод считал, что стратегия Баратьери была вполне разумной. Если кто-то и был виноват в сложившейся ситуации, так это Аримонди, который сумел справиться с ситуацией в Мекеле и занял свое место за столом, гладкий и самодовольный, как кошка.

Баратьери откашлялся и постучал пальцами по своим бумагам. - Выбор прост, джентльмены. Мы должны продвигаться вперед или столкнуться с перспективой отступления из Тиграя и возвращения в Эритрею без боя. Я считаю, что мы должны отступить.”

Генерал Витторио Дабормида действительно издал звук отвращения вполголоса. Аримонди побледнел и стиснул зубы. Альбертоне закатил глаза.

- Мои доводы таковы. Наши линии снабжения перегружены, и с тех пор, как рас Себат и Агос Тафари перешли на сторону Менелика, нападения на наши караваны резко возросли. У нас достаточно еды, чтобы прокормить наших людей самое большее на четыре дня, даже если мы еще больше урежем рацион. Моя вторая причина заключается в том, что собранная Менеликом армия разваливается под собственным весом. Он опустошил окрестности, и наши разведчики сообщают нам, что все больше и больше его людей дезертируют и возвращаются домой. Он не сможет преследовать нас, если мы будем организованно отступать. Мы вернемся к границам Эритреи с нашей армией в целости и сохранности. А теперь я выслушаю твои мысли.”

Первым ответил Аримонди, самый старший из генералов. Он отмахнулся от Баратьери изящным движением руки.

“Мы зашли так далеко не только для того, чтобы вернуться назад. Те самые причины, которые вы даете для отступления, я даю для атаки. Мы должны нанести решительный удар по этим дикарям, пока наши люди еще сыты. Давайте сметем армию Менелика, и этим мы отомстим за убийство майора Тозелли и его людей в Амба-Алаги, и эта кампания наконец принесет нам триумф, достойный нашей великой нации.”

Остальные генералы торжественно кивнули. Снаружи палатки Пенрод слышал звуки лагеря: редкий смех и крики между мужчинами, скрип телег и топот сапог, когда отряды двигались туда-сюда, роя оборонительные рвы вокруг лагеря, которые не имели никакого отношения ни к одному из вариантов, предложенных Баратьери.

Следующим заговорил Альбертоне, превосходно растягивая слова: - Атакуйте, сэр. Атака. Они разбегутся, как крысы, когда мы откроем по ним огонь.”

Все взгляды обратились к Дабормиде. “Я пришел сюда, чтобы сражаться. А не маршировать по стране без всякой причины.”

Наконец генерал Эллена обвел взглядом застывшие лица своих коллег. “Я и мои люди тоже пришли сражаться, и я придаю большое значение тому, что сказали мои товарищи. Но мне было бы интересно услышать, что думает майор Баллантайн.”

Баратьери взглянул на Пенрода и кивнул. Пенрод слегка наклонился вперед,глядя на каждого генерала по очереди.

- Генерал Альбертоне, армия Менелика не растает, как это сделали последователи рас Менгеша. Они лучше вооружены, лучше ведомы, и они тоже проделали долгий путь от своих домов, чтобы сразиться с тобой. Однако они не хотят сражаться с вами на укрепленных позициях. Они ждут, чтобы вытащить вас на открытое место. Атакуйте, и вы сыграете им на руку.”

Альбертоне наморщил верхнюю губу. “Я бы поставил на своих людей против людей Менелика, даже если бы их было в двадцать раз больше, чем нас. Его люди-крестьяне.”

- Эфиопы-земледельцы, но они с раннего детства практикуют военное искусство, - настойчиво сказал Пенрод. “Не думайте, что они такие же необученные и необученные, как Добровольческая армия в Европе. Они сильны и быстры, и не боятся смерти.”

Эллена потерла его длинный нос. - Я преклоняюсь перед опытом генералов Альбертона и Аримонди. В конце концов, люди Менелика - всего лишь крестьяне.”