Царь-Сторож

– Ну какая может быть от тебя помощь? – И ее синие губы искривились жалким подобием улыбки. – Просто – хотела тебя увидеть… И вот… увидела… – Она замолчала, прикрыла глаза, опустив темные и морщинистые как у птицы веки. Потом, секунд через десять, глаза ее снова открылись и тускло уставились на меня.

Я улыбнулся ей как бы навстречу, словно желая ее подбодрить на продолжение разговора.

– А ты – ничего… – произнесла она так же тихо. – Неплохо выглядишь. Я бы тебя сразу узнала…

– Спасибо, – сказал я, не очень-то веря ее словам. – Тебе, вероятно, трудно разговаривать?..

– За меня не волнуйся… – Она повернула взгляд в сторону Лизы. – Доченька, ты принесла лекарство?

– Да, мама. Я отдала медсестре, она сейчас сделает тебе укол.

– Хорошо. – И опять – ко мне: – Вот сейчас меня маленько взбодрят – и мы с тобой поболтаем…

В комнату бесшумно вошла медсестра с готовым уже для иньекции шприцом. Я отвел глаза – никогда не мог смотреть на все эти медицинские процедуры. Поставив нужный укол, медсестра так же тихо, не сказав ни слова, вышла из спальни и прикрыла за собой дверь.

– Лиза, доченька, ты нас оставь ненадолго… – попросила Галина Борисовна. – Я позову тебя, если что…

– Как скажешь, мама. – И Лиза послушно вышла из комнаты.

Романс о первой любви

Окольцованная птичка,
Где ты, где?
Затерялось твое личико
В душной суете.

Раз в три года встретимся, споткнемся,
Скажем пару фраз.
Про любовь – ни-ни! – не заикнемся.
До того ль сейчас?

Галя, Галочка, невеста…
Чья теперь жена?
Дай сигнал, чирикни мне с насеста!
Тишина.
Бесполезна эта перекличка
(Где ты, где?..).
Отвечает окольцованная птичка:
– Ясно – где.
Я у себя в гнезде…

Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось?

– А ты помнишь, помнишь?.. – горячо, отрывисто, захлебываясь от нахлынувших воспоминаний, задыхаясь от частой одышки, бормотала она, обрушивая на меня наше давнее и такое недолгое совместное прошлое. – Помнишь, как я послала тебе во время лекции записку с объяснением в любви и без подписи?