Царь Соломон

Мы не знаем наверняка, насколько истинно то, что песнь повествует о свадьбе Соломона и дочери фараона. Если подумать, то вполне возможно, что речь идет о встрече финикиянки, поскольку упоминается город Тир. А может, имеется в виду другая невеста, например, Иезавель, которая действительно родом из Тира и была женой Ахава?

При этом необходимо обратить внимание на некоторые детали: так, например, не только описывается блестящее появление невесты, но и подразумевается красота царя. Но еще важнее, невесте настоятельно рекомендуется забыть все, что ей напоминает о ее родине: «Забудь народ твой и дом отца твоего». Во всяком случае, в этом отношении Соломон не был так строг, ведь он позволял своим женам чтить богов своей родины, даже распорядился построить для них с этой целью у ворот Иерусалима святилища. Во всем Древнем Востоке это единственное свидетельство столь удивительной терпимости. Толкователи Библии осудили это как идолопоклонство.

Итак, происходит удивительная вещь: хотя мы ровным счетом ничего не узнали о Соломоновых женах, нам не удалось раскопать то, что могло бы оказаться интересным для тех, кто любит совать нос в замочную скважину, — страсти, интимные подробности, отношения многочисленных жен между собой, вероятную ревность или даже соперничество, — Соломон предстает в лучшем свете единственно благодаря тому, что относился к своим женам с удивительной и небывалой по тем временам терпимостью.

Песнь песней

Библия скупа на описания, когда речь идет о женах Соломона. Совсем другой мир открывается, когда мы обращаемся к самой потрясающей в Библии Песни любви. Удастся ли нам больше узнать о женах Соломона? Откроются ли нам чувства и ощущения царя? Может ли он считаться великим знатоком в делах любви? Начало Песни, во всяком случае, позволяет нам на это надеяться, поскольку Соломон настоятельно называется се певцом. Но соответствует ли это действительности?

Те, кто включили Песнь песней в Библию, вероятно, были в этом убеждены, потому что уже в Книге Царств Соломона называют автором 1005 песен (3 Царств 5.12). Песнь песней считается самой прекрасной из них (Песнь песней 1.1). Большинство же исследователей относятся к этому мнению скорее скептически. Они считают Соломона «фиктивным автором», ссылаясь на аналогичные случаи, когда анонимным текстам приписывалось авторство великих, чтобы усилить и возвысить значение сказанного. Другие указывают на «псевдосоломонов язык» Песни песней, арамеизмы, вкрапления (!) греческих и персидских слов. Но что можно утверждать, когда речь идет об утонченной поэзии, где влюбленные, приняв образ несколько даже экзотический, говорят друг с другом на «чудесном языке любви».

Песнь песней — самая загадочная книга Библии, потому что может показаться понятной. У тугодумных теологов она всегда вызывала головную боль, ведь темы ее — любовное томление, боль разлуки, счастье соединения, восхваление и прославление свободы страстных и чувственных радостей, красоты, влюбленности в тело, к которым не примешивается ничего напоминающего религиозные толкования — светское воспевание любви.

Тем, кто раньше высказывал подобное слишком явно, всегда грозила опасность. Первым толкователем, пошедшим на риск, был сирийский епископ Теодор из Суэца (350–428). Он считал Песнь песней любовной поэзией без религиозного подтекста. В 553 г. на соборе в Констатиноноле его трактовка подверглась проклятию.

Тем настойчивее ставится вопрос, как попала явно светская Песнь песней в Библию. Может быть, решающим оказалось то, что ее автором был Соломон? Иудейская традиция сделала Песнь песней праздничным песнопением восьмого дня пасхи, однако еще Равви Акива (ок. 150 г.) знал, что ее пели на свадьбах, и подвергал это осуждению: «Кто декламирует в свадебных домах вибрирующим (поющим) голосом Песнь песней и низводит ее до (оскверняющего святыню) пения, тому не будет места в будущем мире». Кажется, уже Равви Акива придал Песни аллегорический тайный смысл. Его путем пошла и христианская церковь. Возлюбленный в Песни песней был превращен в Христа, а Возлюбленная отождествлялась с Марией, Церковью и даже «любящей душой», которая ждет мистического соединения с возлюбленным Христом.

К аллегорическому изложению Песни песней подошли с чудовищной энергией, хитроумные и глубокомысленные комментарии были изложены в огромных фолиантах, из коих примерно 30 относятся к XIII столетию. Самый известный приписывают Бернару из монастыря в Клерво. Однако аллегорические истолкования Песни песней, связанные с Марией, Церковью и «мистической душой», слишком искусственны и притянуты за уши, чтобы убедить. Они оставляют без внимания все, что касается чувственной красоты, игривой легкости и эротического трепета Песни песней: «Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина… Влеки меня, мы побежим за тобою; — царь ввел меня в чертоги свои, — будем восхищаться и радоваться тобою» (Песнь песней 1.2–4).

Так говорит Возлюбленная Возлюбленному, и это как будто царь. Значит, все-таки Соломон? Но осторожно!