Царь Соломон

Еще более убедительны параллели, которые связаны с обещаниями Богу. Соломону обещаны богатство, слава и долгая жизнь, хотя он об этом и не просит. О том же свидетельствуют и «царские книги», где царя «одаривают жизнью». И финикийцы очень красиво описывают подобные обещания, например в надписях в Каратепе:

«И благословил [бог] Б’л Кринтрис [царя] Азита-вадду на жизнь и благополучие и могущественную силу над любым царем, кроме того, он, Б’л Кринтрис, и все боги-покровители города дают Азитавадде долготу дней и полноту лет и хорошее правление и могущественную силу над всеми царями».

Параллели настолько впечатляющи, что мы можем сказать, что гаваонское предсказание построено в духе египетских «царских книг». Предсказание во сне служит для утверждения Соломонова правления через божественное посвящение. В этом была горькая необходимость. Ведь, как мы помним, Соломоново восхождение на престол было делом рук человеческих, даже более — результатом дворцовой борьбы за личность, так мало проявившей себя. Только гаваонское предсказание окутывает Соломона аурой высокого доверия.

Появляются мучительные сомнения, не есть ли эта история одной лишь литературной фикцией, сочиненной кем-то, кто хотел идеализировать царствование Соломона. Это сомнение очень сильно, поскольку наталкивает на израильский вариант египетских «царских книг».

Чтобы внести ясность, мы должны выделить те черты, которыми они отличаются от египетских записей. Соломон просит Бога о «слышащем сердце», чтобы он мог направить свой народ и понять, что есть добро и зло. Понятие «слышащее сердце» хотя и не всплывает в египетских «книгах», известно из египетских сочинений о мудрецах. Так, в учении о мудрости Птахоте-па (2400 до н. э.) сказано: «Это сердце превращает человека в слушающего или в того, кто не слышит».

_Рис. 5.

_{Египетское учение об ушах}

Слышащее сердце было даже изображено в удивительном «учении об ушах», которое часто встречается на египетских рельефах. Никто из фараонов Египта не понимал своего царствования как должность светского судьи. Напротив, египетский царь видит себя «сыном Бога». Он отвечает перед богиней Маат за естественный миропорядок (правду как этическую норму. — прим. ред.),который поддерживает космическую гармонию и им, фараоном, осуществляется и гарантируется. Сет I (1317–1301 до н. э.) представляет, например, Маат в виде сидящей женщины, в волосах которой перо — таково изображение на рельефе в храме «Долины царей». О столь высоком полете Соломон не думает. Он ограничивает свою просьбу человеческими правом и законом.

Еще одна параллель возникает в пространстве Древнего Вавилона. Это царь Хаммурапи (1728–1686 до н. э.), имевший отношение к человеческому праву. В одном из писем ему напоминают: «Мардук, любящий тебя, создал тебя именно для того, чтобы ты способствовал победе справедливости».

Хаммурапи повелел даже изобразить себя на знаменитой колонне, которая находится в Лувре. Бог Шамаш поручает ему «создать в стране законодательство, препятствовать злу и уничтожать его и все плохое, охранять силу слабых, чтобы я, Шамаш, смог являться черноголовым [людям], страну просветить, [итак] создать людям хорошее состояние».

Но различие быстро становится очевидным: у Хаммурапи поручение от Бога. Соломон же просит. Инициатива исходит не от Бога, а от царя. Право, выпрошенное у божественных сфер, становится «человеческим правом».

Но вернемся еще раз к египетским «царским книгам». Они никогда не упоминают о просьбе царя вершить правосудие. Египетские властители просят о господстве, долгой жизни и богатстве, они являются полководцами и олицетворением силы. Соломон же ограничивается просьбой о мудрости в вершении суда. Очевидно, это должно означать: Соломон старается сделать более человечным свое правление, идее власти он противопоставляет идею права. Концепция древневосточной царской идеологии смягчается и ограничивается мудростью судьи. Таким образом, Соломон становится предтечей той идеи о правовом государстве, которая относится к великим достижениям истории человечества.

Возникает вопрос, когда мы говорим о первом государстве, опирающемся на суд: не имеется ли в виду историческая закономерность? Или это следствие идеализированных взглядов Соломона, поскольку в египетских «книгах» такая мысль не проводится? Несмотря на наличие дара «вершить суд», разобравшись в зависимостях более тщательно, летописец понимает под словом «судить» не человеческое судебное разбирательство, а «божественную справедливость».

Недалека от ответа 2-я книга Паралипоменон. Там, в частности, гаваонское предсказание описывается несколько иначе. Соломон вначале просит о «мудрости правителя», и Бог ему это обещает. Поэтому логично, с точки зрения летописца, ни единым словом не упомянуть «Соломоново решение», которое стало притчей во языцех и которым мы будем еще основательно заниматься.