Царь Соломон

В то же время нельзя не упомянуть, что существуют и исследователи, убежденные, что «Притчи» были собраны именно Соломоном. При этом они ссылаются на известные слова Третьей книги Царств: «И изрек он три тысячи притчей, и песней его было тысяча и пять…» (3 Цар. 4:32). К тому же тот факт, что в «Притчи» включены вольный перевод из древнеегипетского сочинения и высказывания нееврейских мудрецов Агура и Лемуила (Лемуэйла), также говорит в пользу этой версии — подобная широта взглядов была свойственна именно Соломону.

Любопытно, что хотя по самому своему настроению и «степени богобоязненности» «Притчи» вроде бы представляют собой полную противоположность «Екклесиасту», еврейские мудрецы поначалу колебались в вопросе о том, стоит ли включать их в канон Танаха. Часть мудрецов считала, что в «Притчах» есть речения, противоречащие друг другу по смыслу, что и делает их непригодными для канона. В качестве альтернативы этой книге предлагалось включить в канон книгу притчей Иисуса, сына Сирахова (Иешуа бен Сираха), но в итоге, видимо, решающую роль сыграл тот фактор, что «Притчи» были освящены авторитетом царя Соломона. К тому же они куда более глубоко отражали именно иудейскую систему жизненных ценностей, чем книга Иисуса, сына Сирахова, превратившаяся в итоге в один из самых популярных апокрифов.

***

Читатель, который впервые откроет Книгу притчей Соломоновых, наверняка удивится, обнаружив, что в ней почти не встречаются притчи в современном значении этого слова. Но дело в том, что слово «машаль», обычно переводимое на русский язык как «притча», в древнем иврите означало «краткое афористичное выступление», «нравоучение», «сентенция», или, если угодно, соответствовало заимствованному из английского и прижившемуся в русском языке слову «спич».

С первых же строк книги (автором которых с большой долей вероятности является именно Соломон) определяется ее цель: «Чтобы познать мудрость и наставление, понять изречения разума, усвоить правила благоразумия, правосудия, суда и правоты; простым дать смышленность, юноше — знание и рассудительность…» (Прит. 1:2–4).

И уже в первой же главе книги идет обращение от имени Премудрости (Хохмы), взывающей к людям и обещающей тем, кто будет следовать ее путями, долгую и счастливую жизнь:

«Премудрость возглашает на улице, на площадях возвышает голос свой, в главных местах собраний проповедует, при входах в городские ворота говорит речь свою…» (Прит. 1:20–21).

И это — не просто поэтический прием. Выделение Премудрости — Хохмы — в особую сущность, стоящую выше простого понимания («бина») или знания («дэа») о тех или иных явлениях, имеет глубокий эзотерический смысл. Это становится предельно ясно во втором монологе Премудрости, где она предстает как некая духовная сила, сотворенная Богом прежде сотворения материального мира:

«От века я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда еще не существовали бездны, когда еще не было источников, обильных водою. Я родилась прежде, нежели водружены были горы, прежде холмов, когда еще Он не сотворил ни земли, ни полей, ни начальных пылинок вселенной. Когда Он уготовлял небеса, я была там. Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны, когда утверждал вверху облака, когда укреплял источники бездны, когда давал морю устав, чтобы воды не переступали пределов его, когда полагал основания земли: тогда я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его во все время» (Прит. 8:23–30).

Учение об идеальных сущностях, в том числе о Мудрости, сотворение которых предшествовало Сотворению мира, в итоге стало одной из базовых составляющих как еврейской, так и христианской и мусульманской мистики. Вышеприведенный отрывок, с одной стороны, подтверждает уже высказанную на страницах этой книги мысль о том, что высшая мудрость Соломона заключалась в том, что он был, вероятно, одним из величайших мистиков своего времени, внесшим выдающийся вклад в сохранение и развитие древних эзотерических учений. Одновременно этот отрывок начисто опровергает расхожее мнение, что «Притчи» представляют собой сугубо «земную», исключительно рациональную книгу, содержащую практические советы на каждый день.

Эзотерический подтекст чувствуется и в неоднократно повторяющейся в «Притчах» мысли, что подлинная мудрость заключается «в познании Господа» и именно такая мудрость объявляется в «Притчах» высшей жизненной ценностью.

В целом «Притчи» утверждают еврейскую концепцию Бога как Абсолютно Справедливого во всех Своих проявлениях, Вершителя судеб всего мира и каждого человека. Соответственно высшей мудростью объявляется постижение законов Творца, следование этим законам с постоянным страхом их нарушить — что освобождает такого, полагающегося во всем на Бога, человека от всех остальных страхов и избавляет его от ошибок.

Вот только некоторые из содержащихся в «Притчах» сентенций на эту тему:

Начало мудрости — страх Господень…

(1:7)