Царь (СИ)

Так уж случилось, что перед самым началом нашей контратаки мой Алмаз захромал, и мне пришлось пересаживаться на заводного. Время поджимало и весь мой многочисленный арсенал остался в ольстрах. Впрочем, вокруг была целая банда рынд и поддатней, увешанных саблями, карабинами и пистолетами, и я решил, что ничего со мной не случится. Обнажив шпагу и кивнув старшему из рынд — князю Никите Черкасскому, я пришпорил коня. Польские гусары, ведомые королевичем, ухитрились таранным ударом разрезать строй между рейтарами и поместными. Еще немного и они опрокинули бы наш авангард, но тут перед ними оказался я с кирасирами. Гусарские пики были к этому моменту переломаны, и в дело пошли сабли и палаши. Если бы поляки не потеряли темп, прорубая себе дорогу, еще неизвестно, выстояли бы мы. Однако случилось, так как случилось, и польский удар разбился о наши ряды. Моя свита — рынды и поддатни, как и утром, бдительно отражали все попытки польских воинов дотянуться до меня, и, казалось уже, что никаких сюрпризов не будет. Однако поработать шпагой все-же пришлось. Несколько богато экипированных шляхтичей налетели на наш отряд и на какое то время связали мою свиту боем. Одному из них удалось пробиться ко мне, и я с удивлением узнал в нем Владислава. Королевич сильно изменился с нашей последней встречи, окреп и я бы даже сказал возмужал. Впрочем, мне было не до любезностей и рука моя привычно потянулась к ольстру. Увы, мои верные допельфастеры остались на Алмазе. Волей неволей пришлось принимать бой, и наши клинки яростно скрестившись, высекли искры. Я никогда не считал себя хорошим фехтовальщиком, но атаки своего кузена отражал без труда. Похоже, он тоже понял кто я, и отчаянно старался дотянуться до меня острием своей шпаги. Я в ответ лишь оборонялся, ожидая, что наследник польского престола рано или поздно допустит ошибку. Так и случилось, когда он в очередной раз налетел на меня, его лошадь запнулась, Владислав покачнулся, сделал неловкое движение и в следующую секунду остался безоружным.

— Брат мой, не следует ли нам прекратить это безобразие? — Почти весело крикнул я, выбив ему шпагу.

— Ну что вы, я только начал, — прохрипел он и потянулся к луке седла.

В отличие от меня, его пистолеты были на месте и, выхватив свое оружие, королевич щелкнул курком. Что делать в таких случаях, меня когда-то научил еще Шмульке. Вонзив шпоры в бока своего коня, я поднял его на дыбы, загородившись им от выстрела. Одновременно я высвободил ноги из стремян и попытался выскользнуть из седла, прежде чем меня придавит лошадиная туша. Будь на мне мой привычный рейтарский доспех, возможно, этот фокус удался бы. Увы, подарок датского короля был куда тяжелее и все, что я смог — это грохнуться оземь и откатится в сторону, громыхая проклятыми латами. Впрочем, надо отдать им должное. Сделаны они были на совесть, и если не считать нескольких ушибов отделался я легко. Владислав на секунду замешкался и в этот момент на него налетел неизвестно откуда взявшийся Михальский. Один удар чекана по лошадиной голове и королевич последовал за мной. Правда его, похоже, не учили спрыгивать с убитой лошади на скаку, и нога претендента на московский трон оказалась под лошадиной тушей. Корнилий не стал добивать своего противника, а спешившись, подбежал ко мне и стал помогать подниматься.

— Где этот, козел?! — прорычал я, едва оказавшись на ногах. — Сейчас я ему рога-то поотшибаю…

Завязки моего шлема лопнули, и он свалился при падении. Лицо было перемазано пылью и кровью текущей из рассеченного лба. В общем, видок был еще тот и впоследствии я не раз улыбался, вспоминая этот эпизод, но тогда мне было не до смеха. Владислав тоже был не один — рядом с ним уже суетились шляхтичи во главе с Казановским, пытаясь вытащить из-под лошади. Увидев, как мы приближаемся, фаворит оставил королевича и выдернул из ножен саблю.

— Спасайте его высочество! — Крикнул он своим спутникам и кинулся нам навстречу.

Михальский тут же выскочил вперед и их сабли замелькали подобно молниям. Пан Адам был в тяжелых доспехах, а мой верный Корнилий только в легкой кольчуге. Однако бывший лисовчик был более ловок и, наседая, заставлял его отступать шаг за шагом. Тем временем, оставшиеся с королевичем придворные ухитрились освободить своего господина и недолго думая, перекинув его через луку седла, эвакуировали под аккомпанемент моей ругани. Сам я смог лишь доковылять до места схватки Михальского и Казановского, и, улучшив момент, двинуть последнего в ухо эфесом шпаги. Такой подлости фаворит королевича не ожидал и рухнул как подкошенный.

— Не слишком благородный удар, — покачав головой, прокомментировал бывший лисовчик.

— Мне не до благородства, — пробурчал я в ответ, — его господин — чуть меня не пристрелил.

— А отчего вы не пристрелили его?

— Заряды кончились, — не стал я распространяться о причинах.

— Что же, если вы не разбили ему голову, то спасли жизнь.

— Голова, что, вот если бы ты его в задницу пырнул, чем бы он на жизнь зарабатывал?

— Я смотрю, вашему величеству лучше, — засмеялся Корнилий.