Царь (СИ)

Когда хоругви пятигорцев и литовских татар начали имитировать активность на правом фланге русской позиции, князь понял что пора. Несколько пушечных залпов быстро умерили прыть литвинов, после чего они с чистой совестью отступили. И в этот момент на них обрушился полк Пронского. Поначалу, казалось, что ему сопутствует успех. Не ожидавшие нападения хоругви отрезали от лагеря и едва не истребили. Особенно отличились касимовцы, черемисы и новокрещены. На своих неказистых, но шустрых лошадках они нагоняли противников, били их стрелами, стаскивали с седел арканами, рубили саблями и, казалось уже, что победа близка. Но гетман Ходкевич уже вел крылатых гусар на выручку.

Когда Пронский увидел, кто его атакует было уже поздно, даже если бы он хотел, ему не удалось бы развернуть свою необученную конницу и вывести ее из-под удара. Тем не менее, трусом он тоже не был и выхватив саблю ринулся навстречу врагу увлекая подчиненных своим примером.

Свежие гусарские и панцирные хоругви прошли сквозь его полк как раскалённый нож сквозь масло. В последующей яростной схватке часть ратников была вырублена, некоторые попали в плен, но большинство просто рассыпалось в разные стороны и бежали. Как организованная сила засадный полк престал существовать.

— Если, Петька Пронский выживет, — Заявил я, наблюдая за истреблением своих ратников, — сразу тащите мерзавца на кол!

— Может, поддержим? — мрачно спросил подошедший Вельяминов.

— Чтобы и нас так же раскатали? Смотри, они уже развернулись и снова готовы к атаке. Не знаю, кто там командует, но дело свое он туго знает. Если мы сейчас из редутов вылезем, то точно под удар попадем.

— Ходкевич командует, — пояснил Михальский, — я его видел.

— Ишь ты, сам в атаку своих повел?

— Ну, так…

— Кстати, а чего ты Никита свет Иванович, второй раз сам в бой поперся, я тебе что приказывал?

— Кто бы говорил…

— Чего?

— Прости государь, — повинился Вельяминов, — не смог усидеть! Ведь первый раз в таком бою люди. Кажется, что вот-вот ошибутся в какой малости и что тогда?

— Ладно победителей не судят, — махнул я рукой, — ты хоть в отличие от Пронского сделал все как надо… а это еще что?

От разговора с Никитой меня отвлекли выстрелы нескольких пушек. Как выяснилось, некоторые пушкари, будучи не в силах наблюдать избиение русской конницы, самовольно открыли огонь по имевшим неосторожность приблизиться польским всадникам. Поскольку расстояние до ближайших из них было никак не менее трехсот сажен, ожидать успеха от этой стрельбы не приходилось. Тем не менее, попавшие под обстрел вражеские хоругви спешно ретировались.

— Это кто там царский порох не бережет? — Не без раздражения в голосе рявкнул я. — Почем зря палят обормоты!

— Нет, государь, — непонятно с какой стати отозвался снова взявшийся за перо с бумагой писарь, — я сам видел, как ляхи из седел вылетали. Достали их наши!

— Потолкуй мне еще, Вильгельм Тель доморощенный!

— Али провинился в чем, писарь? — спросил только что вернувшийся Михальский, подозрительно поглядывая на Анциферова.

— Жизнь он мне спас, пока вы геройствовали, — отрезал я.

— А вот не полез бы кое-кто в сечу, так и спасать бы не пришлось, — не утерпел Вельяминов.

— Как в сечу?

— Известно как, полез редуты отбивать, без него же не справятся!

— Что ты будешь делать, — покачал головой бывший лисовчик, — на минуту нельзя оставить!

— Да ладно вам, квохчете как наседки, — отмахнулся я, — со мной целая свора податней и рынд была.

— Помогли бы они тебе, кабы Панин с драгунами не подоспел!

— Хорош говорю! — Повысил я голос, — там, кстати, кого-то из рынд зацепили. Узнали бы лучше, что с ним?

— Пожарского младшего, — пояснил Вельяминов, даст бог — жить будет! Так говоришь, тебя писарь спас?

— Раньше был писарь, а теперь секретарь.

— Ишь ты!

— Ну, а что? — Усмехнулся я, — Главное стрелять умеет, а остальному научим!

На краткий миг в бою наступило затишье. Обе стороны могли считать себя в выигрыше. Нам удалось крепко потрепать вражескую пехоту и дважды заманить их конницу под огонь артиллерии, а им разгромить наш кавалерийский отряд. Теперь все зависело от того, кто и как сделает свой следующий шаг.

— Что-то порох у герцога никак не кончится! — Прокричал гетману подскакавший королевич.

— Да уж, а эти квадратные редуты ничуть не хуже острожков покойного Скопина-Шуйского, — проворчал Ходкевич в ответ.

— Что будем делать?

— Нужно лучше подготовиться к атаке. Спешить еще несколько хоругвей, но главное, хорошенько обработать их укрепления из пушек…

— Мы уже потеряли несколько орудий!

— Как так, мы ведь отбили их?

— Московиты успели их заклепать.

— Проклятье! Но все равно, другого выхода нет, если ваше высочество не собирается прекратить сегодняшнее сражение!

— Ни за что!

— Тогда я прикажу де Мару вывести всю нашу артиллерию в поле, и пусть пехота прикрывает их, но не подходит к противнику на картечный выстрел.

— А если московиты снова атакуют?

— Тем лучше, раздавим их прямо в поле, пусть только выйдут из своих нор!