«Да, капризный, ревнивый, мстительный бог, по молитвам первосвященника Шомуэла, пестует и прячет этого бетлехемца, которого я вначале тоже полюбил сильнее родного сына, — думал царь, чувствуя иногда боль в сердце и тщетно ожидая ночами исцеляющий сон. — Моё царствование — ложь, которой больше не хотят верить даже благожелательные ко мне люди. Слухи о помазании Добида ползут и ползут по всему Ханаану. Те, кто были мне благодарны за защиту от бедуинов и пелиштимцев, за приобретение новых земель и объединение Эшраэля, теперь меня осуждают. И ещё этот терзающий душу злой дух, разжигающий во мне приступы безрассудного гнева и безумной жестокости. Зачем я приказал истребить священников-левитов? Они и правда хотели услужить зятю царя и тем угодить мне. К чему было проливать столько невинной крови? Но я уже не могу остановиться. Добид будет убит. Я не пощажу и первосвященника, если не заставлю его мне повиноваться. В Эшраэле должен жить только один человек, помазанный на царство. Я, Саул из Гибы Бениаминовой. И дети мои, и внуки будут надевать на голову царский венец. Я сделаю так, что у бога не останется выбора. И мой род будет благословен».
И снова, обливаясь потом, преодолевали воины Саула горные цепи, каменистые холмы и песчаные равнины. Они прочёсывали леса, продираясь сквозь колючий терновник. По узким выступам скал проползали над пропастями. Заглядывали в пещеры, обследовали ущелья и заросшие овраги. А не слишком далеко от царских элефов, упрямо стиснув челюсти и напряжённо оглядываясь, уходили теми же козьими тропами через горы скитальцы Добида. Одни охотники-зифеи оповещали о «разбойничьей шайке» царя, другие предупреждали о настойчивых карателях Добида.
Находясь в пустыне Магон, равнине безводной и мрачной, Добид услышал, что приближается царь. Торопливо собрав скарб, его люди ускоренным шагом направились прочь, минуя селение Ешимон.
Однако у Саула были сведения, где искать своего соперника. Он шёл за ним, надеясь вскоре его настигнуть. Но за Ешимоном начинался обрывистый горный массив, перейти через который было невозможно. Не давая отдыха воинам, Саул с радостным нетерпением ринулся за беглецами в обход.
Люди Добида, а среди них оказались и немолодые, и раненые в бою при Кехэле, изнемогали. Они почти бежали вокруг этой скальной гряды. Многие падали от усталости, от ран и ушибов, от истощения. Товарищи с трудом поднимали их, подставляя плечи, чтобы хоть как-нибудь удержать на ногах.
Добид понимал: приближается конец царской охоты. Он и его люди станут добычей разъярённых бойцов Саула. Сопротивление бесполезно, а для того, чтобы придумать какой-нибудь хитроумный и неожиданный выход из западни, нет времени. И нет уже сил: голова кружится, глаза застилает мутный туман, мышцы ног отказываются подчиняться.
Но надо спасти несчастных, собравшихся к нему со всех областей Ханаана, поверивших в его удачу, в его благословенность. Добид решил остаться на пути Саула и добровольно отдать себя в его руки. Он сказал об этом молодому левиту.
— Если царь схватит меня, он не пойдёт дальше. Ему будет достаточно моей крови. Прощай.
— И не думай, помазанник божий. Ты ничего не должен делать против воли Единственного, — твёрдо остановил его Абитар. — Вот увидишь сам, кому он благоволит. Держись и не показывай вида, что ты отчаялся. Идём быстрее. Скоро мы избавимся от погони.
2
Прошло ещё некоторое время, и к хвосту ползущей вокруг горы вереницы, состоявшей из отборных копейщиков Саула, приблизились три запыхавшихся гонца. Оказалось, эти люди разыскивали царя по приказу двух старейшин племени Матрия: Киша и Нира.
— Скорее отведите нас к царю, — сказали люди из Гибы.
— Пропустите к царю гонцов! — закричали начальники.
Все остановились, пропуская гонцов. Наконец они добрались до первой сотни, в центре которой шёл Саул.
Один из гонцов споткнулся и упал на колени. Ушибся и закряхтел от боли. Остальные смотрели растерянно на царя в коричневом плаще, седого, всклокоченного, с копьём на плече.
— Что случилось? — неприветливо спросил царь и концом древка толкнул упавшего. — Ну, вставай...
— Нас послал твой мудрый отец, господин наш и царь, — взволнованно начал поднявшийся с колен молодой воин, протягивая условный знак — деревянный жезл с тремя медными кольцами. — Мы доехали до Ешимона в повозке, а потом уж пешком. Нам показали преданные тебе зифеи...
— С чем вас послал мой отец?
— Опять напали безбородые. Они идут через Дан и Юдею к Бениамину. Если ты не остановишь нечестивых, завтра они приблизятся к Гибе.
— Проклятье на мою голову! Я в который раз упускаю врага моего! — Саул ожесточённо сжал могучие кулаки со вздувшимися толстыми венами. — Что ты думаешь, Абенир?
— Нужно идти и требовать подкрепления от северных колен. Пускай соберут ополчение. Если мы не разгоним сынов Дагона, обидчивые эшраэлиты поднимут вой по всему Ханаану. И твоя доблесть окажется под сомнением. — Абенир поскрёб свою жёсткую, торчавшую впереди лица бороду. — А сюда мы вернёмся после победы над пелиштимцами. Никуда паскудник Добид не денется.