Царь Саул

Истребив левитов, позвали хмурого Ашбиэля и ужасающегося содеянным Ахию. Саул велел им прочитать положенные молитвы над окровавленными трупами собратьев. Затем, по существующему правилу, их похоронили в пещерах, куда относили тела мёртвых уроженцев Гибы. Всего было убито восемьдесят пять служителей Ягбе, носивших льняной ефод.

Во главе тысячи отборных воинов Доик напал на Номбу. В городе оставались простые ремесленники и землепашцы, а также многочисленные семьи плодовитых левитов.

Бениаминцы ворвались в обитель священников, будто в город самых заклятых врагов. По обычаю древности, исполнять который требовал от Саула первосвященник Шомуэл, были изрублены и растерзаны мужчины, женщины, старики, дети, юноши и девушки, даже грудные младенцы. Мечи Саулова воинства поразили волов, ослов, коз и овец. Их оставили на поживу орлам-стервятникам, грифам, коршунам, волкам и шакалам. Жилища разграбили, забирая самое ценное, а город сожгли.

Переодевшись паломниками, в Рамафаим отправились лазутчики Абенира. Они косвенными путями довели до сведения Шомуэла подробности казни Ахимелеха и уничтожения левитского города.

Первосвященник выступил перед большой группой собравшихся с гневным осуждением царских свирепств над священниками божьими. Однако его осуждение и скорбь выражались только во дворе собственного дома. Поносить царя посреди города или на горе жертвоприношений первосвященник всё-таки не решился.

Позже стало известно, что из всего населения Номбы в живых остался скрывшийся в лесу юноша, сын Ахимелеха, по имени Абитар.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Добид шёл через лес остаток дня и всю ночь, которая вставала перед ним непроглядной стеной. Идти было страшно. Нога могла сорваться с тропинки в глубокую расщелину, острые растопыренные ветви грозили выколоть глаза. Невидимый хищник мог внезапно броситься из тьмы, и не исключалась опасность наступить на ядовитого аспида или «рогатую» гадюку.

Наконец, возникнув изнутри серебристого облака, выплыла бледная луна. Тропинка прихотливо извивалась, обрываясь под тенью скал в бездонную пропасть ночи. Но Добид стремился удалиться как можно дальше от пределов колена Бениаминова, от селений Юды и Дана, где он был легко уязвим для мести царя, мести несправедливой, но понятной. Далеко остались счастье и слава победы над Галатом, над другими врагами. Как в полузабытом сне, брезжило воспоминание о юной страсти смуглой Мелхолы, братская дружба Янахана, приветливые и лестные слова пожилых людей, кокетливые улыбки девушек. Сейчас ему следовало скрываться, точно оленю от безжалостных стрел охотников. Впрочем, теперь у беглеца была в изобилии пища и имелось отличное оружие.

На рассвете он различил переливчатое бормотание ручья. Узкий, бурный поток делал извилистое русло белым от пены, он шуршал в густой тени кустов, словно млечный змей. Далеко слышался дребезжащий крик козерога. Замолк к восходу солнца назойливый плач шакалов.

Добид спустился к ручью. Осторожно, чтобы не оступиться, умылся и с наслаждением пил горстью. Сытно позавтракал освящённым хлебом. Снова впрок напился ледяной влаги.

Ну что ж, следовало продолжить путь в сторону пустынных равнин, в сторону вечно плещущей прибоем Великой Зелени и цветущей страны за горой Кармил — страны высокобашенных городов пелиштимских князей.

Ближе всех, у края пустыни, стоял крепкостенный Гет. Кажется, его возвели когда-то те же люди, которые создали потом далеко на севере великую державу хеттов (гетов). Но, по слухам, доходившим до бедного Бениамина и захолустной Юдеи, эта держава уже распалась, её захватили пришлые племена. А всё из-за распрей хеттских князей и несогласия среди воинственного народа. Такие же междоусобия часто происходят среди правителей пелиштимских городов. И это счастье для Эшраэля, для других людей Ханаана и Заиорданья. Если бы пеласги были дружны между собой и управлялись единым царём, сопротивляться им не решился бы никто в здешних местах. Хананеи называют их иногда народ «рош», что означает либо «светлые» (среди пелиштимцев много светловолосых), либо «красные» — то есть кровавые, непобедимые бойцы.

Пробираясь между колючих зарослей, прыгая с камня на камень, карабкаясь по кремнистым откосам и обрывистым скалам, Добид мысленно рассуждал о своей жизни, то по воле бога возвысившей его, то превратившей в бездомного бродягу, бегущего от расправы. Однако мудрецы советуют праведным и богомольным «Будь в этом мире, как странник в пути, не создавай прочно! жилище, не копи богатства и на душе у тебя будет спокойно».

Несмотря на бескорыстие и послушание, он всё равно обречён стать жертвой обезумевшего царя либо... Вспомни, о чём говорил ширококрылый прекрасный ангел. И вот сердце твоё утратило кротость, оно неистово и отважно. Ты, возможно, достигнешь высот власти и долговечной славы. Это не придумано тобой, а предопределено отцом миров, хозяином всякого существа на земле.