Царь пустыни

– Много пользы от своры трусливых духов, – хмыкнул я пренебрежительно. Лоа тоже подвержены страху. Сойдясь с заведомо сильнейшим противником, они ретируются, пытаясь сохранить своё жалкое существование. – Я призову тебя со свитой когда мне угодно и сколько мне угодно раз. Ты будешь беспрекословно повиноваться мне и последуешь за мной, куда прикажу. Скажу стеречь пещеру – останешься в ней, пока не вернусь, пусть даже через тысячу лет. Скажу оберегать человека – пожертвуешь всей своей свитой, чтобы спасти его.

– Но я не… – попытался протестовать Кыттакум.

– Иначе найду тебя и скормлю тёмным духам в Предвечной Тьме. Переверну Серые Пределы, выпотрошу Бездну, загляну в каждого, живущего в Лантаре, и найду. И тогда ты познаешь боль, какой не знают и Бессмертные.

Лоа невнятно забормотал, тихонько зарычал, замотал головой. Я уже предположил, что он накинется на меня, однако, он, рыкнув, произнёс:

– Слишком многого требуешь. Хоть ты и Владыка Теней, я всё-таки отказываюсь тебе подчиняться. Ведь ты не дашь мне ничего взамен.

– Кроме существования.

– И что мне с того? Я умру от голода, в муках, таскаясь повсюду за тобой. Ослабну, и меня растерзают духи из моей же свиты. Пользы от такого никчёмного помощника? Приноси мне обильные жертвы, питай жизненной силой, и я сверну ради тебя горы. С каждым днём моё тело истощается, и истончаются связи, удерживающие при мне свиту. Пройдёт год, и я начну поглощать спутников и слоняться по Серым Пределам в поисках входа в мир живых – голодный, злой, ослеплённый ненавистью ко всему живому.

– Принося жертвы, призову более сильного духа. Лишняя морока.

– Тебе не надо приносить жертвы, – пошёл на попятную лоа. – Найди тех, кому я мог бы покровительствовать, и пусть они убивают во имя мое.

Да Кыттакум хочет вернуть себе былые позиции в Серых Пределах, используя меня. Он намекает на племя, которое согласится поклоняться ему. Ага, вон очередь желающих принять его в качестве божества выстроилась от Ластириоса до запада империи. Где я ему найду хотя бы клан без покровителя? Разве что призову первопредка-защитника каких-нибудь дикарей, сражу его и познакомлю туземцев с новым божком.

С другой стороны, на Ксаргском полуострове кипит вечная война. Поспрашиваю шаманов Чёрного Копья, разошлю разведчиков. Должно найтись подходящее племя.

– Будут тебе поклонники, – решил я. – До того, да и после, полностью подчиняешься мне. Не волнуйся, я забочусь о верных рабах, с голоду не умрёшь.

Обсуждение деталей сделки заняло минут десять. К концу произнесения Кыттакумом клятвы из-за холмистого горизонта ударили солнечные лучи, возвещающие восхождение дневного светила. На меня навалились тяжесть и сонливость. Опираясь на копьё, дослушал сгорбившегося лоа и, подойдя к нему, затоптал один из вписанных в круг символов. Барьер пропал.

– Гуляй пока, – выдохнул я.

Несмотря на то, что мы находились в тени холма, солнце всё равно лишило нас большей части сил. Дух кивнул и распался облаком пепла, постепенно оседающим на груду обгоревших трупов. Дриады уберут, не оставив следов ритуала.

Жмурясь, поднёс ладонь к глазам. Вдали, на севере, виднелся стоящий над морем город. Стены из песчаника, казалось, были продолжением скалы, на которой построили увенчанный свечами башен замок-дворец. Золотые купола крыш нестерпимо сверкали, отчего глазам становилось больно.

Мы почти пришли. Только бы в Ластириосе не переполошились из-за всплеска энергий, произведённого ритуалом призыва, и не прислали сюда магов с призраками-палочниками.

Интерлюдия первая

Глан

– Меня интересуют разумные, отбывшие позавчера с вашего причала, господин Мердок. Небольшой отряд людей или Высокорожденных в дорожных плащах, хорошо вооружены. С ними молоденькая девушка и маг. На каком судне они улетели?

Сидящий за заваленным бумагами столом лысый распорядитель смерил недовольным взглядом вошедшего без разрешения мужчину. Кожаная куртка, какие носят наёмники, шерстяные штаны. На длинном мозолистом среднем пальце одинокое серебряное колечко, из-под рукава виднеется цепочка-браслет. Судя по сбитым костяшкам, незнакомцу частенько приходится пускать в ход кулаки, а гладко выбритое суровое лицо без малейших следов побоев намекает на победы в драках. Возраст определить трудно, вошедшему можно с одинаковой уверенностью дать и двадцать пять, и пятьдесят. «Демонов потомок эльфов, – со злостью подумал господин Мердок. – Развелось вас, как собак нерезаных. Каждый второй промышляет воровством и разбоем. Совсем житья нет от этих полукровок! И наглые, чисто дворянские отпрыски. Высокомерные ублюдки».

– Ничем не могу помочь, – отрезал распорядитель. – Выйдите вон!

Незнакомец поставил на стол стопку из пяти золотых монет. Новенькие империалы маняще поблёскивали в свете свечей.