С Фраучи распрощались совершенно по-дружески. Семен Тулак попросил командира батальона отметить командировку, тот не отказал, и на казенной бумаге появилась печать с загадочными буквами «В/Ч 0951 ЧСР». Краснолицый посоветовал писать в отчете только то, что было видено своими глазами, а от комментариев воздерживаться «во избежание». Командир явно желал им добра, и ротный не стал спорить, хотя сам имел иное мнение.
А с Родионом Геннадьевичем решили встретиться в самое ближайшее время. Через пару дней ученый возвращался в Столицу. Работал он в дхарском культурном центре, занимавшем особняк в одном из переулков старого Замоскворечья. Семен адрес записал, а Ольга запомнила, проговорив его для верности семь раз подряд.
– Н-но! – хмурый дядька Никифор взмахнул вожжами. Подводы тронулись, и бывший замкомэск наконец-то позволила себе закурить.
За эти дни дорога успела немного подсохнуть, однако лошади все равно шли понуро, без всякой охоты ступая копытами по влажной, мягкой земле. Лес, подступавший к самому проселку, угрюмо молчал, мерная тряска навевала сон. Семен Тулак, поудобнее устроившись на подводе, прикрыл глаза, но мужественно боролся с дремой. Отдохнуть можно будет в Столице, а пока следует держать ухо востро. Мало ли что? Дядька Никифор – и тот не внушал ни малейшего доверия, а было еще местное ГПУ, вежливый товарищ Фраучи, бегающие по лесам «мыльные люди». Он даже мельком позавидовал Виктору Вырыпаеву, имевшему возможность с полным комфортом заниматься своими обезьянами. Вдобавок очень хотелось чая с мятой, и ротный дал зарок сразу по возвращению на службы выпить две, нет, три кружки и непременно с баранками.
Об отчете Семен решил пока не думать. Приедет – и напишет. Нет, не напишет, а продиктует товарищу Зотовой, дабы казенный «ремингтон» не простаивал. А еще надо непременно зайти в гости к Родиону Геннадьевичу и расспросить его поподробней не для службы, а исключительно ради личного интереса. Многое довелось повидать бывшему ротному, но «Сеньгаозеро» и Шушмор явно выбивались из общего ряда. Белая сфера огня, серебристый небесный купол…
Он все-таки задремал, успев сунуть левую ладонь в карман, где лежало оружие. Мягкое теплое забытье навалилось, запечатало веки, укутало зыбкой, прозрачной тишиной, сквозь которую уже был слышен неясный топот копыт. Призрачные кони уносили в царство Сна…
– Эй, Семен! Товарищ Тулак! Семен!..
Пистолет он вытащил, не открывая глаз. И так же, не глядя, сел, поворачиваясь в сторону крика.
– Охти, барин! Не надо!..
Кажется, дядьке Никифору тоже пришло на ум поглядеть назад. Ротный цыкнул, разлепил веки, помотал головой, прогоняя сонную одурь.
Дорога, в просвете между тучами – клочок синего неба, справа и слева темная стена леса, телега как раз посередине, трудяга-лошадка вытаскивает ее из очередной лужи. Вот и товарищ Зотова…
…То есть, две Зотовой, побольше и поменьше. Та, что побольше, вожжи держит, поменьше…
– Тп-п-пру-у-у!
Возница оказался на диво понятлив. Семен соскочил с телеги, сразу же утонув грязи по щиколотку, хотел крикнуть в ответ, но в последний момент сообразил – тревога отменяется. Ольга в телеге все-таки в единственном числе, а вот рядом с нею…
– Да это же «мыльная»! – удивленно протянул дядька Никифор. – Из санатории которая.
Можно было не пояснять. Потому и поехали двумя телегами, и хитрого милиционера с собой не взяли. «Мыльный человек» Наталья Четверик сдержала обещание. Не иначе, по кварцевой лампе соскучилась.
– Здрасьте, дядя Семен!
Вблизи этих двоих спутать было невозможно – долговязую, бледную, словно рыбье брюхо кавалерист-девицу и крепкую румяную девочку лет одиннадцати. Еще более разнилась одежда – залатанная на локтях офицерская шинель и синий комбинезон с капюшоном, надвинутым на рыжие брови. На ногах гостьи оказались тяжелые ботинки, почему-то без шнурков.
– Ну, здравствуй! – Семен откашлялся. – Что, за лампой поедем?
Девочка взглянула недоверчиво, дернула острым носом.
– А если я у вас документы попрошу?
Ротный почему-то не удивился и сразу полез в карман, однако Наталья скривилась и покачала головой.
– Не надо! Не верю я бумажкам. Все равно убегу, если вы меня сдать захотите.
Семен опять не стал спорить. Приглядевшись, он отметил две удивившие его вещи. Прежде всего, комбинезон. Он чем-то напоминал английский, в котором щеголяли танкисты, но этот был снабжен не только капюшоном, но и высоким воротником, зато не имел пуговиц. Одежда, впрочем, не самое главное. Лицо! То, что ротный принял за румянец, оказалось естественным цветом. Кожа была даже не красной, как у товарища Фраучи, а ярко-алой. Семен не поверил своим глазам, поглядел на руки…
– Вы меня так не разглядывайте! – девочка насупилась. – Сначала смотрите, потом кровь на анализ берете, потом жидкость из позвоночника… Деревенские еще хуже, сразу за колья хватаются. А я их не боюсь. И вас не боюсь. Тетя Оля, скажите: «Раз!»
– Раз! – каменным голосом проговорила замкомэск.
Семен ахнул: девочки на месте не оказалось. Только что была рядом, сидела на телеге…
– А я тут, а я тут!