Царь-Космос

После шестого привала воздух стал заметно свежее, а коридор шире и суше. Под ногами стал попадаться вполне современный мусор, главным образом, тряпье и пустые бутылки. В этих местах явно бывали чаще. Гондла подтвердила догадку, пробурчав о беспризорниках, встреча с которыми им совершенно ни к чему. Однако впереди было пусто, а вскоре они опять свернули, на этот раз в узкий коридорчик, ведущий резко вверх. Под ноги попалась первая ступенька.

– Лестница. Осторожней! – с некоторым опозданием предупредил товарищ Ким.

Заскрипел открываемый железный люк. Темнота отступила, сменившись неровным желтым огнем.

– Вырыпаев, быстрее можете?

Понукаемый вредной дамочкой, Виктор миновал последнюю ступеньку.

– Пришли, товарищи! Вопрос с эвакуацией урегулирован.

Веселый голос любителя трубок донесся откуда-то со стороны. Они были в обычном подвале с небольшими окошками под потолком и огромными черным бочками вдоль стен. Неярко горели керосиновые лампы, прямо напротив люка, из которого только что довелось выбраться, красовался огромный, на половину стены плакат: красный пароход с надписью «РСФСР» рассекал бушующее море, по которому сиротливо плавала царская корона. Возле входа скучал часовой в форме, напоминающей знакомую ЧОНовскую, но все же слегка иной. Серая шинель, черные петлицы, короткий кавалерийский карабин у ноги, на поясе – штык-нож от «Арисаки». Альбинос прикрыл правый глаз, всмотрелся. На петлицах желтели буквы «Ч.С.Р».

– Пошли, пошли! Вырыпаев, чего стоите?

Гондла опять торопила. Его Егорович, держа в руках «сундучок», уже стоял на ступеньках лестницы, ведущей наверх. Виктор нерешительно шагнул следом. Часовой в серой шинели проводил его равнодушным скучающим взглядом. Батальный вспомнил: весной 1921-го, когда ЧОН начали переформировывать, его хотели назначить инструктором в губернский штаб Частей стратегического резерва.

«Ч.С.Р.» Теперь стало понятнее.

Виктор почему-то решил, что окажется на улице, но за лестницей их ждал коридор – широкий и пустой. Пахнуло старой пылью и еле уловимым духом воска и ладана. Товарищ Ким и Егор Егорович ждали, стоя возле узкого зарешеченного окна.

– С боевым крещением, Виктор Ильич! Надеюсь, не с последним.

Начальник резко шагнул вперед, протянул широкую ладонь.

– С боевым! – Егор Егорович тоже протянул руку. – Гондла, традицию нарушаешь!..

Дамочка фыркнула, но тоже подошла ближе и внезапно поцеловала Виктора в небритую щеку:

– Вырыпаев, толку с вас никакого, но поживите подольше!

Пожелание было не из веселых, но альбинос поспешил списать его на вредный нрав знакомой поэта Гумилева.

– Расходимся! – товарищ Ким бросил быстрый взгляд на наручные часы. – Мы с Егором в Главную Крепость, ты, Лариса, бери авто и прямо к Адольфу Абрамовичу Иоффе, он ждет. Звонила Ольга Зотова. Троцкий предлагает договориться, нам это на руку. Ты начинай, мы позже подъедим. А вы, Виктор Ильич, пока отдыхайте. Для ясности: мы находимся в одном из бывших столичных монастырей. Сейчас здесь – наша основная база. Отдыхать здесь можно со всеми удобствами.

Батальонный хотел возразить, что вовсе не желает бездельничать, но не успел. Начальник махнул рукой, указывая куда в глубь коридора, и через несколько мгновений Виктор остался один. Он поглядел вслед ушедшим, неуверенно оглянулся.

– Пройдемте, гражданин!

Двое красноармейцев в уже виденных серых шинелях с черными петлицами и кавалерийскими карабинами. Сытые розовые лица, равнодушный скучающий взгляд.

– Внимание! Объясняю правила. Шаг влево, шаг вправо считается побегом. Прыжок на месте – провокация. Стреляем без предупреждения. Ясно?

Желтый свет керосиновых ламп почернел, загустел подземной тьмой. Виктор прикрыл глаза. Вот теперь действительно полная ясность. Отдыхать здесь можно со всеми удобствами…

Крепкие ладони охлопали шинель, извлекли пистолет и патроны.

– Руки за спину! За спину, я сказал!..

Спорить не имело смысла, Виктор подчинился.

– Па-а-ашел!

Странная женщина Лариса Михайловна, желая ему прожить подольше, знала, что говорила.

4

Поручика остановили возле входа в Александровский сад, неподалеку от обелиска 300-летия Дома Романовых. Трое бойцов в серых шинелях с кавалерийскими карабинами и цивильный совершенно неопределенной внешности.

– Документы, пожалуйста.

Доставая удостоверение, офицер вспомнил, что видел уже этих серошинельных на Манежной и в начале Тверской, но не придал этому значения. В Столице привыкли к служивым на улицах. Поговаривали, что товарищ Муралов, командующий округом, таким образом напоминает urbi et orbi о своей скромной персоне, давно уже претендующий на пост заместителя наркома. Повод же, дабы провести ребят в буденовках по улицам, всегда найдется: то подготовка к очередному параду, то учения местного уровня. Однако в это первое апрельское утро все было иначе. Войска окружили Главную Крепость, а на это уже требовалась санкция не только Председателя Реввоенсовета, но и Политбюро.